Спустя десять счастливых лет
Шрифт:
– А теперь не торопись. Я тебе все по полочкам разложу. Готова? – Анни решительно устраивает локти на столе. – Для начала, я замужем за стоматологом…
Не знаю почему, но мне смешно.
– Ой.
– Именно. В постели он меня спрашивает, использовала ли я зубную нить после того, как почистила зубы. Ничего более увлекательного у нас в постели обычно не происходит. А когда Риччи поиграет в футбол, вонь от его носков, наверное, аж в Австралии можно почуять.
Я улыбаюсь. Почему-то мне не верится, что Анни
– Мой прекрасный магазинчик вот-вот вылетит в трубу. Постоянно чувствую себя виноватой, что не провожу достаточно времени с детьми, что я работающая мать, поэтому я, по ходу, и там, и тут облажалась! Иногда мне хочется просто убежать с криками в закат.
– Неплохо, Анни, но со мной ты по-прежнему не сравнишься, – замечаю я.
– У меня даже редко выдается свободная минутка, чтобы расчесаться. И кстати о волосах, мои, наверно, самые капризные в этом чертовом мире, – указывает она на светлые кудри, которые явно живут своей жизнью.
Мы смеемся.
– Все равно не сравнишься, – говорю я уже со слезами на глазах.
– Ладно, хотя бы попыталась, а? – Анни протягивает мне носовой платочек. – Слушай, Бекка, все наладится. Ты справишься, ты… Да, это все ужасно, но надо что-то делать. У тебя ребенок. Ребенок Олли.
Эдоардо с парой официантов протирают столы. После обеденного времени ресторан кажется тихим. Анни пришлось уйти; мы договорились поддерживать связь. Я пролистываю брошюру о вине, бросаю взгляд на фотографию Джо на первой страничке.
– Он уехал, Бекка, – сказал Олли, когда вернулся в Бристоль из Флоренции, где три недели пробыл у меня. Я оставила универ и отправилась на год в Италию изучать искусство. – Я знал, что он переживает, что он боится учиться еще курс, когда мы все уже свалим, но не думал, что он вот так уедет из страны и ничего мне не скажет! – В его голосе звучала боль. – У меня нет номера его родителей, а у тебя? Кажется, у него мать болеет… Он тебе не звонил?
– Нет, – ответила я, сбитая с толку. – Я месяцами с ним не разговаривала.
Снова разглядываю фотографию. Джо заметно округлился за эти годы. Скулы уже не такие подчеркнутые, да и в темных волосах виднеются седые прядки. А глаза все те же, цвета стали. Читаю брошюру: «После вводного дегустационного курса в «Мезо Джо» вы сможете поразить друзей своими знаниями основных сортов винограда…»
Бросаю взгляд на ступеньки, и стоит мне подумать, что ученики Джо там уже часами упиваются, как эти самые ученики начинают по одному подниматься из подвальчика. Причем некоторые шагают ровнее, чем другие.
Во рту пересыхает.
– Может, еще мятного
Но вот чего я реально хочу, так это чистого джина.
Джо идет к барной стойке. Он явно взволнован, куда-то спешит. Может, он и правда не увидел меня раньше.
– Я пошел, – говорит Джо.
Эдоардо кивает.
– Как ваш отец?
– Не очень. Звонила Мэвис, сказала, что он пытался в гостиной в гольф играть.
«Бекка, подойди, – оживляется голос в моей голове. – Узнай, почему он исчез…»
– Боится, что он разобьет окно, – продолжает Джо, подходя к двери.
Давай, Бекка. Шевелись. Все это похоже на страшный аукцион, где я должна делать ставки, а я лишь сжимаю табличку, застыв на месте.
Джо уже у двери. И вряд ли повернется.
– Скоро буду…
«Бекка, заговори уже!» – не унимается голос внутри меня.
– Джо? – зову я за мгновение до стука молоточка.
Сердце колотится как бешеное. Я шагаю к Джо, по-прежнему не уверенная, узнал ли он меня. Машинально поправляю волосы. Наверное, он думает, что я тоже поправилась.
– Ребекка?
Джо, не отрываясь, смотрит мне в глаза. Он просто в шоке – или так и не понимает, кто я такая?
– Ты как? – В голосе ни капли теплоты, во взгляде почти нет узнавания.
– В порядке. – Улыбаюсь, стараясь выглядеть увереннее.
Джо поглядывает на часы.
– Тебе пора? – нервно спрашиваю я.
– Две минуты, – предлагает он резким тоном.
Мы возвращаемся к барной стойке. Эдоардо наверняка чувствует напряженную атмосферу, однако не подает виду – напевает что-то под нос, вытирая бокалы.
Две минуты…
– Я обедала с Анни… думаю, ты ее знаешь? Ты проходил мимо, но, наверное, был занят, не увидел меня.
Я говорю все не то, и остается лишь одна минута.
– У тебя здесь очень приятно, – продолжаю, желая провалиться сквозь землю. Схватив винную карту, делаю вид, что читаю, комментируя впечатляющий вид и…
– Вверх ногами держишь.
Краснею и поспешно переворачиваю карту, смеясь над собой.
Господи…
Отмечаю, какой красивый у ресторанчика антураж.
«Антураж? Кто вообще использует слово «антураж»? – возмущается внутренний голос. – Да что с тобой?»
Джо молча на меня смотрит.
– Да уж, не ожидал тебя снова когда-нибудь встретить, – наконец выдает он.
Когда я осмеливаюсь поднять на него взгляд, то вижу давно знакомого Джо, который много лет назад прислонился к двери, когда только переехал в наш дом в Бристоле. Вижу нас на кухне, мы смеемся, и он учит меня готовить. Вижу нас в маскарадных костюмах, позже тем вечером: мы сидим на скамейке и болтаем. Вспоминаю выражение глаз Джо, когда я спросила, чего он хочет.