Спящие боги
Шрифт:
Земляне хотели бы сидеть вместе, но, так получилось, что их растесали по разным частям залы, а Бриген Марк так и вовсе — сидел рядом с Царем, сразу же напился. Впрочем, и остальные "посланцы Всесвята" почти не ели — больше пили — пытались забыть, сколь они одиноки и беспомощны.
Прошел час… Хмельной Творимир поднялся, покачиваясь, прошел к окну. Творимиру было тоскливо — ему все казалось, что он забыл что-то очень важное на Земле. Но что? Он не в силах был этого вспомнить, да и не вернуть того…
Лбом к стеклу прижался, да тут и замер…
К трактиру подкатила высокая, запряженная мулами повозка. На повозке
Творимир отшатнулся от окна, обернулся, крикнул негромко:
— Там, на улице, скелеты!
Несколько воинов обернулись к нему — недоуменно глянули.
— Скелеты?.. Ну и хорошо… Значит, еще вина привезли…
— Разве скелеты у вас вино развозят? — недоуменно спросил Творимир.
Но никто ему ничего не ответил — все продолжали пировать.
Творимир вспоминал отчеты первых контактеров: нигде и словом не говорилось о подобном служении. Если ожившие скелеты и существовали, то исключительно в виде нечистой силы, которую всячески избегали.
Но вот распахнулись двери и появились эти отвратительные создания. Дыхнуло могильным холодом, коснулся едва приметный тлетворный дух. Скелеты несли массивные винные бочки, и метнулся им навстречу нестройный гул пьяных голосов. Некоторые земляне всполошились, кто-то даже порывался вскочить, но выбежали нарумяненные женщины, усадили их, успокоили.
Подошла женщина и к Творимиру, подхватила под руку, усадила на прежнее место, молвила:
— Ох, голубчик, сейчас такого винца испробуем! Воистину, царское угощенье.
Скелеты открывали бочки, и выливали из них густую, темно-зеленую жижу — теперь уже нестерпимая, тошнотворная вонища расползлась по зале. Земляне порывались вскочить, но их удерживали…
Первым испил Царь. И вдруг его голова стала размером с туловище, а туловище вовсе пропало — ноги росли из подбородка, руки — торчали из ушей. Он вскочил на стол и напоил Бригена Марка. И Бриген Марк расползся — обтек своей плотью стул — глаза моргали на спинке, ноги и руки образовывали ножки. Еще кто-то выпил — раздулся, обратился в бочку, из которой множеством струй захлестала смрадная жидкость — к струям подползали, испивали, обращались в летучих мышей обтянутых человечьей кожей, в скорпионов на концах хвостов которых болтались человеческие головы, в собак из глоток которых вылетали стрелы — тоже с человеческими головками; были осьминоги, рыбы, всевозможные птицы, кто-то стал живой каменной статуей, кто-то — нитью от пола к потолку вытянулся. Но чаще всего превращались в скелетов…
— Да что ж это… — бормотал Творимир. — Белая горячка?.. Пил много, но до белой горячки не могло дойти…
Он посильнее ущипнул себя, вздрогнул от боли — наважденье продолжалось. Зала полнилась визгами, рыками, клацканьем клыков. Те воины, которые еще не испили, были веселы, нетерпеливо ждали угощенья.
Один из землян, бледный, трясущийся, вскочил, завопил:
— Выпустите меня отсюда! Немедленно!..
Уже не женщины, но два плечистых воина удерживали его.
Несколько скелетов как раз катили поблизости «винную» бочку, вот остановились, обернулись. Задвигались обросшие мхом челюсти,
— Что — буянит?
— Пустите! Пустите! — надрывался, извивался землянин. — Все тут с ума сошли! Пустите же!..
Зловещие угли в глазах скелетов разгорелись сильнее. Один скелет заострился, вытянулся — обратился в трехметровое костяное копье. Остальные скелеты это копье подхватили, и с жуткими взвизгами "Кровь! Кровь!" — бросились на землянина. Удар в грудь — копье пронзило несчастного, пригвоздило его к стене, но тот еще был жив, еще порывался куда-то бежать…
А рядом оказался Царь с туловищем-головой. Глаза его стали черными — вороньими, рот на глазах вытянулся, заострился, соединился с носом — стал клювом. Он распахнул этот клюв и… одним махом проглотил и землянина и костяное копье — разросся метра под три.
Творимир схватил бывшую рядом с ним женщину за руку, сильно сжал, и, глядя прямо в ее глаза, спросил:
— Так и должно быть, да?.. Объясните мне, что здесь происходит…
Она довольно мило, беззаботно улыбнулась:
— Царь-батюшка угощенье дает. Веселятся все…
— Да что ж это за веселье такое! — воскликнул Творимир. — Ведь в тварей обращаются, убивают…
Женщина приложила к его губам пальчик, пропела:
— Все будет хорошо, милок. Ни к чему так переживать, вот ты на меня погляди…
К ним подошел скелет, протянул женщине мшистую чашу с зеленой жижей. Мило улыбаясь, женщина наполовину осушила чашу — ее щеки, глаза, вся плоть потемнела, скрючилась, сползла — ударила новая волна смрада. Усеянная гнилыми зубами челюсть вытянулась в ухмылку. Неузнаваемо изменившийся голос проскрежетал:
— На, испей, милок…
Чаша оказалась перед Творимиром — он сжал губы, отшатнулся, ударился спиной об стену. Вот собрался, приготовился к прыжку: главное — долететь до окна, вышибить его, и там дальше — на улицу, и бежать, сколько хватит сил. Но первой прыгнула женщина-скелет, костяной рукой сжала его шею. Безумный пламень в ее глазницах слепил.
Чаша впилась в побелевшие губы Творимира, надавила сильнее…
Его сильно дрожащая рука поползла вниз. Вот клинок. Творимир нанес сильный удар в ребра скелета, под сердце…
Вдруг весь кавардак оборвался. Безмолвие.
В тишине прозвучал довольный голос Царя:
— Хороший удар…
По зале прокатился легкий шепот, кто-то похлопал Творимира по плечу.
Он огляделся. Не было больше ни скелетов, ни чудищ, ни зверей. И у Царя была вполне человечья фигура.
А на полу перед Творимиром лежала, истекала кровью молодая девушка. Клинок пронзил ее тело насквозь, возле сердца. Она еще вздрагивала, но все же была мертва — то были последние конвульсии. И Творимир узнал ее: та самая дева, явившаяся сначала в образе птицы, затем — выходившая его от ран.
— Кто?.. — спросил Творимир дрогнувшим голосом (хотя уже и знал ответ).
Перед Творимиром стоял Царь, зло ухмылялся:
— Ты! Уже ничего не помнишь?.. Да — хорошее вино — так в голову ударило.
Творимир затравленно огляделся. На лицах землян он ожидал увидеть осуждение, но к изумлению обнаружил — они, хмельные, сидящие в разных частях залы, глядели на него с безразличием; и… на них теперь были такие же красные кафтаны как и на воинах. А на Бригене Марке, как на приближенном к Царю лице был кафтан черный. Переоделись?.. Когда? Зачем?..