Спящие красавицы
Шрифт:
Ри сказала: У тебя было полное право.
— Мы снимали квартиру, и она была хорошая, прекрасная мебель и все такое, лучше, чем все, что у меня было, когда я была ребенком. Он купил этот почти новый мотоцикл, а для меня мы арендовали машину, чтобы я могла ездить сама и возить нашего мальчика, Бобби. Мы ездили в Диснейленд. Он залез на Космическую Гору, в особняк с привидениями, обнял Гуфи, короче, полный набор. Я одолжила деньги сестре на прием к дерматологу. Дала немного денег маме, чтобы она смогла починить крышу. Но никакой медицинской страховки. И тут Дэмиан разбил свое гребаное колено. Операция была лучшим вариантом, но… мы просто должны были стиснуть зубы и сделать это. Продать мотоцикл, отдать
Ри сказала: Ты все сделала правильно, подруга.
— Не, — сказал он. — Я потерплю. Должна признать, у нас была страсть к вечеринкам. Мы всегда тусовались. Как дети. Экстази. Травка, само собой. Кокаин, если у кого-то он был. Дэмиан начал принимать болеутоляющее. Начал принимать, чтобы унять сильную боль в своем колене. Доктор Норкросс называет это самолечением. И ты ведь знаешь о моих головных болях? Моих Синих Вреднючках? [208]
Ри сказала: Конечно же, знаю.
208
Синие Вреднючки (Blue Meanies) — отрицательные персонажи мультфильма Жёлтая подводная лодка (англ. «Yellow Submarine»), посвящённого группе Битлз. Снят в 1968 году Джорджем Даннингом, канадским аниматором, переехавшим в Лондон. В мультфильме звучат песни в исполнении The Beatles.
— Да. Однажды вечером я сказала Дэмиану, что моя голова меня убивает, и он дал мне таблетку. Попробуй, — сказал он. Посмотрим, не станет ли тебе легче. И вот тут-то я и подсела. По самое горло. Как-то очень легко. Ты понимаешь, о чем я?
Ри сказала: Понимаю.
Новостей стало слишком много для Джареда, поэтому он переключился на канал Паблик Эксесс, [209] где чересчур энергичная рукодельница давала урок по бисероплетению. Это наверняка была запись. Если бы это было не так, если бы это была реальное поведение рукодельницы в сложившихся обстоятельствах, он бы не хотел встречаться с ней с глазу на глаз.
209
Общественное телевидение (англ. Public Access) традиционно является фор-мой некоммерческих средств массовой информации, на которых общественность может участвовать в создании контента телевизионных программ.
— Мы собираемся сделать кое-что кра-а-а-сивое! — Воскликнула она, подпрыгивая на табуретке, стоящей на сером фоне.
Рукодельница была его единственной спутницей. Молли уснула.
Ему резко приспичило в туалет. Когда он, через три минуты, вернулся, Молли уже лежала в отключке на диване. Сжимая банку Маунтин Дью, которую он ей дал, ее бедное лицо уже покрылось паутиной.
Джаред отрубился на пару часов в кожаном кресле. Его усталость пересилила его горе.
Едкий запах, дрейфующий через открытые стеклянные двери, разбудил его — сенсорное оповещение о пылающем где-то далеко лесном пожаре. Он закрыл двери и вернулся в кресло. По телевизору, камера сосредоточилась на руках ремесленницы, умело просовывающих иглу туда-сюда, вверх и вниз.
Была
Джаред решился перейти через дорогу, чтобы забрать сотовый миссис Рэнсом из ее сумочки. Он написал об этом Мэри:
Эй, это Джаред. Ты в порядке?
Да, но ты знаешь, что где-то пожар?
Думаю, что да, но я не знаю, где. Как твоя мать? Как твоя сестра? Как дела?
Все в порядке. Пьют кофе и пекут пирожные. Скоро восход!! Как Молли?
Джаред посмотрел на девочку на диване. Он укрыл ее одеялом. Покрытие на голове было круглым и белым.
Отлично, написал он. Посасывает Маунтин Дью. [210] Это телефон её бабушки, теперь я им пользуюсь.
210
энергетик
Мэри написала, что скоро отпишется. Джаред перевел свое внимание на телевизор. Казалось, рукодельница была неутомима.
— Я знаю, что это расстроит некоторых людей, но мне все равно, стеклянный он или нет. И на царапины. Я искренне верю, что вы можете сделать все то же самое и с пластмассовым. — Камера остановилась на розовом шарике, который она держала между большим и указательным пальцами. — Видите, даже эксперт, на первый взгляд, скорее всего не почувствует разницу.
— Очень хорошо, — сказал Джаред. Он никогда не находился дома в одиночку и не разговаривал с самим собой, и уж тем более он никогда не находился в своем доме в одиночку рядом с телом, завернутым в белоснежный кокон, в то время, когда где-то горит лес. Да никто и не отрицал, что маленький розовый ублюдок выглядит как стеклянный, на первый взгляд. — Это чертовски здорово, леди.
— Джаред? С кем ты разговариваешь?
Он не слышал, чтобы входная дверь открывалась. Он вскочил на ноги, сделал четыре или пять взмахов ногой, чтобы разработать больное колено, и бросился на руки отца.
Клинт и Джаред стояли, обнявшись, между кухней и гостиной. Оба плакали. Джаред пытался объяснить своему отцу, что он только пошел пописать, он не смог помочь Молли, и он чувствует себя ужасно, но, черт побери, он должен же был когда-нибудь сходить в туалет, и с ней, казалось, все было в порядке, он был уверен, что с ней все и будет в порядке, когда он вернется, она все так же будет болтать и потягивать Маунтин Дью. Однако в порядке ничего не было, но Клинт сказал, что было. Он повторял это снова и снова, и отец и сын крепили объятья сильнее и сильнее, как будто это могло чем-то помочь, и, может быть, — может быть, — в течение нескольких секунд, это им помогало.
Лоскут, который Фликингер вырезал из области руки Наны, напоминал Фрэнку, который смотрел на него через объектив маленького микроскопа, кусок ткани в мелкий рубчик. Ткань состояла из мелких волокон, и этот лоскут тоже состоял из волокон.
— Это на самом деле выглядит как фабричная ткань, — сказал доктор. — Для меня, по крайней мере.
Фрэнк представил себе распушенный на мелкие струнки стебель сельдерея, и эти струнки свободно свисают.
Гарт сжал и покатал кусок белого волокна между пальцами. Когда он расправил пальцы, эта штуковина растянулась между ними, как жвачка.