Спящий ангел
Шрифт:
– Сплошь хорошие предзнаменования, – пробубнила себе под нос Ева.
Интуиция активно пульсировала красным. Но Ева шла ей наперекор. Себе наперекор.
На этот раз приключения закончились на пешеходном переходе, когда металл стареньких «жигулей» толкнул девушку и та повалилась на асфальт.
Его в свою очередь бортанул сзади гонщик на «Ладе», который резко вышел из поворота и не вписался в распорядок светофора.
Ева чётко поняла: выбор стоит между работой и её жизнью.
Но даже внутренний образ Синицы ничего слушать не хотел и вымученно закатывал глаза.
Ева разыграла
– Авария – случайность. И в нашем районе могла произойти.
– Могла, но произошла за его пределами.
– Лёгкий шок бывает полезен, адреналин разгоняет кровь.
– Тотальная кармическая невезучесть? Вздор, бредни и женская глупость!
Ева выдохнула и выложила последний аргумент внутренним оппонентам – увольнение.
Да, она боялась потерять работу. Да, работа ей нравилась. Да, опыт голодания и сбора находок по помойкам повторять не хотелось. Но жить хотелось больше, чем работать.
– Увольнение? Из-за такой фигни? Возьми денёк выходного за свой счёт, выдохни и снова в строй, – воображаемый Синица театрально кривил брови.
Пути к отступлению закрыты.
Ева неспешно шагала по подземному переходу. Ворон, верным стражем следовавший за ней от библиотечных дверей, покинул девушку на входе в подземное царство. И когда трое крупных ребят догнали её и прижали к стене, Ева услышала только протяжное и жалкое «Кар», больше похожее на всхлип.
Телефон, наличные, тонкое колечко перекочевали в карманы парней. Пара тупых ударов под рёбра. Боль расходилась мягкими ватными волнами: судорогой к коленям, тошнотой – в глаза. Ева сползла на пол. Один из парней приказал другим встать на стрёме, а сам взял Еву за подбородок и поцеловал, нагло. Она укусила и ухмыльнулась. Красные капли на полу. Томатный сок? В голове гудело. Нет, чья-то кровь. Капли, похожие на уходящих людей. Чья кровь? Пальцы на подбородке. Он развернул Евино лицо к себе. Удар. Хруст в черепе. И глухие шторы тьмы.
Он подмял девушку под себя прямо на сраном полу перехода. Ева впала в странный безмятежный ступор. Ей казалось, что она наблюдает за происходящим со стороны и даже не может сообразить, как ей нужно относиться к этому – осуждать? Злиться? Жалеть? Странная растерянность.
С потолка на неё смотрела надпись: «Убей их. И позвони». Но Ева не видела – густая пелена тьмы перед глазами.
Неожиданный визг. Парень закричал, подскочил и стал пытаться стряхнуть нечто шипящее с головы.
Тьма развеялась. Зрение прояснилось. Ева удивлённо признала в напавшем звере Тайру.
Кошка орала как сирена. И звук разбудил Еву. Девушка тоже закричала, попыталась подняться, но ноги не держали, и она повалилась обратно на пол. Ребята на стрёме бросились в рассыпную. Несостоявшийся насильник сумел схватить извивающуюся кошку и швырнуть её о стену. Убежал вслед за дружками. Тайра поднялась, пошатнулась и на некрепких ногах пошла к хозяйке, завалилась ей на грудь. Заурчала. И Ева потеряла сознание.
Когда Ева открыла глаза, перед ней был все тот же переход. Бумаги на полу. И верная урчащая Тайра на груди. Над ней склонился уставший доктор. В носу горел горький запах нашатыря.
– Слышите меня? – хмуро спросил медик.
Усталый медик. Знакомый медик.
Ещё
– Госпитализируем? – спросил парень то ли у Евы, то ли у напарника, что-то быстро фиксирующего в бланке.
Ева взялась за бейдж на жилетке парня: «Степан».
– Стёпа, – Ева как будто пробовала имя на вкус. И если бы не привкус крови, то имя легло бы легко, как леденец. – Не надо госпитализировать. Мне домой надо.
– Наблюдать Вас надо, – сказал Стёпа серьёзно. – Внутренние кровотечения. Сотрясение мозга. Так можно и не проснуться.
– Что ты возишься с ней, – шикнул напарник. – Пусть пишет отказ и домой валит… отправляется.
– Мне правда домой лучше, – Ева смотрела в его серьёзные серые глаза. И чувствовала свет, тонкий, собранный в один лучик-нить, по которой нужно идти. Нить, по которой можешь выйти из лабиринта. Выйти с жемчужиной в руках.
– Родным позвонить можешь?
– Телефон украли.
Молодой доктор Стёпа покачал головой. Протянул Еве свой мобильник.
– Жемчужины… – Ева посмотрела ему в глаза. – Ты собираешь жемчужины.
Она признала в докторе посетителя библиотеки.
– Откуда… – Стёпа не успел договорить.
– Случайно услышала. В библиотеке. На днях…
Короткий разговор. Оказалось, что Стёпа закрывает смену в Евином районе. И сам живёт недалеко.
– Ладно, пусть едет с нами, – напарник нервничал. – Так даже быстрее получится, чем с госпитализацией. Нам машину сдавать нужно. Поехали, а?
В дороге Ева лежала на больничной кушетке. Поглядывала на затылок Стёпы. И думала, что нельзя его терять, такого хорошего. Нужно где-то найти место ему в своей жизни.
Из скорой пересели в такси. Уже вдвоём. Без фельдшера.
Стёпа помог Еве дойти до дома.
– Спасибо тебе, доктор Стёпа. Ты мне жизнь, наверное, спас. И ещё спасёшь, – Ева хотела сказать «и ещё много кому спасёшь», но заблудилась в словах.
– Надеюсь, больше не понадобится, – горько усмехнулся он.
Квартира встретила Еву вспыхнувшей при щелчке выключателя лампой. И оскалом тёмных комнат. Вечер сизыми пятнами заглядывал в окна. Еве захотелось спрятаться, и она, не включая свет, в темноте, прошла на балкон. Пальцы привычно мяли железную трубочку или разминались об неё, оттягивая боль. Ева распахнула балконную дверь: на полу её ждала раскорячившаяся чёрная птица. Ева вздрогнула. Дохлая птица, да ещё такая огромная – не к добру. Ева сильнее сжала трубочку. Но тут тени качнулись, и Ева отскочила, птица повернула к ней свою голову, мигнула светящимися зелёными глазами и прохрипела тихое, почти жалобное «кар-р-р».
Пока Ева прибывала в оцепенении, Тайра как ни в чём не бывало проследовала на балкон, по пути потёршись о хозяйскую ногу, понюхала птицу, та грозно и напряжённо следила за действиями кошки. А Тайра принялась нализывать лоб незваной гостьи.
Так птица и осталась в Евином доме.
Вот птица хищно смотрит на Тайру, клацкает клювом, телом пружинит, как будто подпрыгивая. Тайра приближается и виляет хвостом.
Тайра лежит в обнимку, вылизывает ворона. А тот косится на её жадно поблескивающие глаза, прицельно, вот-вот клюнет.