Спящий бог
Шрифт:
Спустя секунд тридцать, нам все-таки удалось пробиться и одними из первых занять место в строю. Я пересчитал нашу компанию — Килон, Сима, ватажники… Стоп! А где Ютас?! Оказалось, что в толпе мы потеряли нашего тирийца. Я стал судорожно оглядывать соседей, в попытке найти парня. Но Ютаса нигде не было.
Вечером после работы я, Сима и Килон собрались возле постели Ютаса. Парень был исполосован вусмерть и лежал на животе без сознания — у тирийца начался жар. Я подозревал, что кроме воспалившихся рубцов у Ютаса могли быть внутренние повреждения. Например, сломанные
Бескровные губы парня что-то шептали, но никто из нас не мог понять, что именно.
— Надо отсюда рвать когти — начал разговор я — И чем скорее, тем лучше.
— Будем готовить побег — согласился Одноглазый — Соберем вокруг себя верных людей…
— Нет — прервал я атамана — Готовить побег нет времени. Без помощи Ютас может умереть. Здесь среди нас есть врач, целитель? Нет? Я так и думал. Будем поднимать восстание. Сегодня, сейчас!
— Ты в своем уме?! — возмутился Сима — Восстания готовятся годами. Вспомни Ленина и К! Сколько лет большевики раскачивали страну? Газету свою распространяли. Искру.
— Кто такие Ленин и газета? — заинтересовался атаман.
— В России в те времена и без большевиков революционеров было до кучи — проигнорировал я вопрос Одноглазого — Эсеры и прочая сволочь. Наша же задача проще и скромнее. Поднять бунт в одном отдельном взятом лагере рабов.
— А надсмотрщики? А стражники с арбалетами? Маг-огневик наконец!
— Почему огневик?
— Позавчера видел, как один отчаявшийся гном метнул в него молот. Знаешь, что с ним потом случилось?
— С молотом?
— Нет, молот сгорел еще на подлете. С гномом. Он начал медленно обугливаться! Сначала покраснел как рак, потом вспыхнула борода и волосы, а после этого он просто зажарился живьем!!
— Понятно. Это холеный хлыщ — огненный маг.
— О чем я тебе и толкую…
— Значит, начнем с колдуна. Где он обитает?
— Леша, ты не понял — настаивал на своем Бронштейн-младщий — На маге защита стоит!
— Кто такой Леша? — опять встрял Килон.
Но ему никто не ответил — мы с сыном банкира мерялись взглядами. Через минуту другую Сима тяжело вздохнув, опустил глаза и произнес — У тебя есть хоть какой-нибудь план?
— Килон, ты и твои ребята со мной? — я продолжал давить взглядом еврея.
— Да — неуверенно ответил атаман и добавил — Хотя мага завалить — это не кучу наложить. Сима правильно сказал, на нем защита стоит, да еще небось и не одна…
— Поддерживать ночью много защит — накладно — начал вслух размышлять я — Скорее всего он заклят против метательного оружия. Ладно, отложим это на ночь. А сейчас давайте познакомимся со здешними заправилами.
Я внимательно осмотрел тускло освещенный барак. В нем находилось человек сто с лишним, тесно утрамбованных в трехъярусные нары. Государственные рабы, каторжане негромко звенели кандалами и готовились отойти ко сну. Кто-то еще стирал в бочке с водой свое нехитрое белье, кто-то грыз жесткий хлеб на нарах. Мое внимание привлекли три группы переговаривающихся людей. В одном углу барака явно тусовался местный криминал — оттуда громко раздавалась нецензурная брань, грубый хохот и шлепки ударов. Двое растатуированных мужиков избивали третьего приговаривая —
Еще один угол был оккупирован представителями местной «администрации» — старостой барака с прихлебателями. Об этом можно было легко догадаться глядя на их жирные морды и приличного вида одежду — кожаные штаны, сапоги… Кроме того, у этой публики отсутствовали столь характерные для каменоломни «Мертвых гномов» рубцы и раны от плетей. Ладно этих хлеборезов и учетчиков я оставлю напоследок.
Третья группа, самая большая, занимала правый дальний угол барака. Это странная разношерстная компания показалась мне самой любопытной — Сима, ты уже с неделю тут трешься. Небось все видел, всех знаешь.
— Ну, есть чуток.
— Вон те — я показал пальцем в сторону изнеможенных людей — Они у нас кто?
— Эти? — переспросил Бронштейн — Это здешние политзаключенные. Бунтовщики, еретики и прочие несогласные. Заправилой у них Эгилон Неистовый. Вон тот мужик с рубцами на лице.
Действительно, товарищ с исполосованным вдоль и поперек физиономией привлекал к себе внимание. Во-первых, взор — властный, жесткий и какой-то непримиримый что ли. Лицо открытое, волевое. Нутром чую, это мужик по жизни — лидер. Харизма так и прет. Во-вторых, красные рубцы на лице говорили сами за себя. Кстати, подобные отметины были почти у половины людей, стоявших вокруг него. Нда… Не обделены они, получается, вниманием надсмотрщиков. Значит, на пятьдесят процентов — политические у меня в кармане. Остается сагитировать их. И лучше делами, чем словами.
— Ладно, действуем так — я по очереди посмотрел на еврея и атамана — Ты, Килон, бери двух своих и дуй налаживать контакт с местным криминалом — я мотнул головой в сторону блатных.
— Может мне всех взять? — спросил Одноглазый — Для солидности.
— Нет. Снок и еще один ватажник на твой выбор мне нужны для иного дела. Пусть оба сейчас же выйдут за дверь барака и начинают сторожить. Как только мы раскроем наши планы, отсюда тут же ломанется хренова туча стукачей. Докладывать Эрику о нас.
— Понял, умно — согласился Килон — За ними проследить? Или что?
— Убить.
Воцарилось молчание.
— Лучше задушить — пояснил я ошарашенным заговорщикам — Шума меньше. И перестаньте делать такие лица. Мы не в игры играем. Теперь ты, Сима. Незаметно проберешься к старосте и донесешь на нас. Так мол и так, Килон с ватажниками и серым уродом замышляют бунт. Да, да. Вы не ослышались. Мне нужен донос. Посмотрим, как они задергаются. На выходе их все равно Снок примет. А я беру на себя Неистового. Все ясно? Тогда за дело.
Одноглазый коротко проинструктировал Снока с напарником и отправил их за дверь. Любопытно, но двери бараков в лагере не охранялись. Ходи где и когда хочешь. Внутреннего периметра тоже не было. Странно, что никто до сих пор не догадался ночью порезать охрану на куски. Ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас Эгилон.
Словно ледокол, я легко прошел сквозь толпу, окружавшую изуродованного лидера политических. Люди видели мои глаза, кожу и сами шарахалась в сторону. Впрочем, Неистовый оказался не робкого десятка, и спокойно сложив руки на груди, ждал моего приближения.