Спящий мир

K.A Murav

– Елена говорит: Живая земля спит, – напомнила Лиле, показывая своё ожерелье из окаменевших муравьёв.

Сива задумчиво кивнул:

– Чтобы это не значило… Но все известные научные подходы здесь бесполезны. Впрочем, они стали бесполезны ещё на Тетре, когда община начала говорить с духами…

Сива примолк, и брови его чуть изогнулись, словно учёный взгрустнул о чём-то, а в чёрных глазах заплясали причудливые блики от факела.

– Скучаешь по своему университету? – Лиле осторожно погладила брата по руке.

Несмотря на то, что Сива был очень молод, на Тетре он работал научным сотрудником, и это вдвойне восхищало Лиле.

Сива улыбнулся:

– Бывает…

Но последние годы мы больше разрабатывали химическое оружие, нежели изобретали лекарства или ещё что-нибудь достойное. Мне же всегда хотелось быть полезным человечеству… И я не только о людях, но и об овейн. Так что думаю, здесь я оказался не случ…

Внезапно дверь приоткрылась, и в освещённом проёме возник брат Айлель:

– Пошли внутрь, обсудим, что делать с призраком.

– Я снаружи покараулю, идите, – сказал Беер.

Сива шагнул к двери, но Лиле не шелохнулась.

– Лил? – позвал Айлель.

– Там всё ещё считают меня врушкой?

– Ой, прошу! – Брат поднял брови домиком. – Никто никогда про тебя так не думал.

– Ну конечно. – Лиле отвернулась.

– Да мало ли чего сказал этот Ингвар? С каких пор тебе стало важно чьё-то мнение?

Лиле резко вздохнула:

– Ни с каких! – и немедленно прошла в дом.

В комнате, едва освещённой лампадкой, миротворцы сидели в тесном кружке и накидывали идеи:

– Чем можно убить призрака?

– Серебром? Калёным железом? – предположил брат Сколот.

– Я думаю, – тихо произнес Сива от двери, но в общем гомоне его не расслышали.

– Ты спрашиваешь или утверждаешь? – нахмурилась Азовка.

– Я не знаю! Вспоминаю, как в сказках с этим справляются.

– «В сказках», – передразнил Ярра, – только вот мы не в сказке! Может, ещё мечом зачарованным предложишь?

Лиле искоса наблюдала за Ингваром, но он не подавал виду, что его волнует обсуждение способов убийства его безглазой подруги. «Похоже, душа солдатика как непробиваемый панцирь», – даже с каким-то злорадством подумала Лиле.

– Попробуем найти способ изгнать скитающуюся душу в мир грёз, ведь именно оттуда она явилась, – сказал Ихтар.

– Мне кажется… – снова подал голос Сива.

– Звучит разумно, – громко произнесла Мора, соглашаясь с Ихтаром. – Заманим её и откроем просвет.

– Пф! – фыркнула Азовка. – Как вы хотите заманить мёртвую безглазую девку? Это вам не рыбёшку на червяка ловить.

– Сива, скажи, что хотел, – остановила перебранку Елена.

– Я вот на что обратил внимание, – преспокойно начал Сива, не обидевшись на то, что его не замечали минут десять. – Эта так называемая скиталица боится огня, хоть и не должна его видеть без глаз. Значит, чувствует. Думаю, если провести эксперимент и ткнуть в духа горящей палкой, мы, скорее всего, нанесём ему вред.

– О! – Азовка захлопала в ладоши. – Сделаем лук и убьём её огненными стрелами!

– Мы же не хотели создавать оружие в новом мире, – грустно напомнил брат Трик-трак.

– Но это самозащита! – возмутилась Азовка и просительно уставилась на Елену.

Мать неторопливо кивнула:

– Делай лук, используем его, если не удастся вернуть скиталицу в мир грёз.

Глава 3. Сны

Ингвар. Живая земля

Минуло несколько дней с тех пор, как Соль затаилась, притихла, но, как чувствовал Ингвар, никуда не ушла. Он бродил по давно усопшему лесу и всё искал и звал её, умоляя вернуться в мир грёз, но скиталица не откликалась. Мир грёз… При мысли о нём у Ингвара скулы сводило от гнева. Всё это время он избегал

ступать в него и не сомневался: проклятый мир тумана нарочно использовал Соль, призвал её призрак и отправил преследовать Ингвара – это очередная попытка дотянуться до него, только теперь, на Живой земле.

– Пусть так, тебе нужен я, ну и разбирайся со мной, зачем втягивать в это Соль? – спросил Ингвар, будто мир грёз мог его услышать.

Кругом висели седые космы елей, корни выпирали из осыпавшейся глины. Ингвар остановился, совсем не узнавая этот лес, густой, чёрный и незнакомый. С какой стороны он пришёл сюда? Вокруг были глинистые овраги, точно берега иссохшей реки. Ингвар пошёл по стволу дерева, перекинутому через русло, и его замутило. Одежда стала узкой и душной. Едва перебравшись на другой берег, Ингвар спрыгнул с дерева-моста и опустился на корточки, щипая шею и расстёгивая куртку. Ладони и ступни будто закололи невидимые иголки. Ингвар опёрся на дерево-мост, и руки его сами собой прижались к груди и застыли, сведённые судорогой. Мир перед глазами расплылся, раздваиваясь: вот мёртвый лес, ствол дерева, овраги; а вот здесь же этот самый лес, только затянутый лиловой дымкой.

Ингвар заморгал и попытался подняться, но тело стало каким-то деревянным, и он даже не смог повернуть головы. В его власти осталось только моргать и вращать глазами. Наверное, Ингвар вдохнул паралитический пар, но кто на Живой земле, мог его отравить? Он хотел задёргаться, закричать, забиться, как пойманная в банку бабочка, но не мог пошевелиться. Вот, наверно, что чувствуют люди с переломанным позвоночником: ты больше не хозяин в своём теле. Ноги есть, но они словно кандалы.

На его беззвучный вой и запах страха из тумана шагнул белый медведь с десятком глаз на ажурной, что тюль, шкуре. Ингвар зажмурился, надеясь притвориться мёртвым, и почувствовал, как чужое дыхание коснулось его щеки.

– О.. десь.. лашь…– раздался женский голос, от звука которого Ингвар тут же открыл глаза.

Перед ним стояла хмурая, растрёпанная Лиле. Она не кричала, не убегала и не боялась медведя, как будто вовсе его не видела. Ингвар тяжело задышал, но не смог сделать глубокий вдох – ему не позволило оцепеневшее тело. Тогда он задёргался всем нутром, пытаясь закричать, что ему нужна помощь, но изо рта не вырвалось ни звука.

Лиле ещё что-то произнесла, но он не понял ни слова. Девчонка, так и не дождавшись его ответа, что-то обиженно пробурчала и, перебравшись через дерево-мост, исчезла из поля зрения. Ингвар понял, что остался один. Она ушла. А он будет вечно сидеть здесь и наблюдать, как пухнет от голода его тело, а затем начинает гнить. Ему стало душно, в глазах заискрило, и сознание погасло.

Кто-то лизнул ухо Ингвара и принялся покусывать его за челюсть, будто решив поточить об неё зубы. Что-то мокрое протянулось по его шее, заставляя открыть глаза: медведь не спешил отрывать Ингвару голову и лишь забавлялся с новой смирной игрушкой, а вдали, над деревьями появилась фигура гигантского оленя.

– Мир грёз! Мать твою! Отпусти меня! – в мыслях потребовал Ингвар, наконец догадавшись, где он застрял.

Олень нарочито медленно встряхнул головой, словно напоминая, кто здесь главный. Морда его поплыла, и кожа истлела. Обнажился рогатый череп, а торс стал подобен человеческому. И вот уже не олень, а мужчина в оленьем черепе переступил через макушки деревьев. Он перешагивал лес, обрушивая ели, и приближался к Ингвару. Хрустели стволы, чернели глазницы черепа. Раздавит, растопчет, покарает наглеца. Здесь всё – его воля, а не человечка, посмевшего требовать и ставить условия. И не уйти человеку, не уклониться от его ног.