Спят усталые игрушки

Донцова Дарья

Но самое захватывающее началось, когда нас начали расселять. Распахнулись дверцы антресолей, а в коридоре впервые ввернули стоваттовые лампочки, чтобы лучше увидеть спрятанные давным-давно вещи.

Чего только не обнаружили жильцы – самовары, керосиновые лампы, медные тазы для варки варенья, чугунные ступки, сгнившие перины, надколотые тарелки, сундуки, набитые одеждой, и даже старинный велосипед. Он так и провисел под ни разу не ремонтирующимся потолком с 1917 года, и никто из нынешних обитателей не мог припомнить

его хозяина.

Мне же повезло больше всех. В одном из гигантских коробов бабуля отыскала почти полное собрание детективных книг Ника Картера и Ната Пинкертона. Штук двести брошюрок, выпущенных до революции Сытиным. Первое время было непривычно читать текст с твердыми знаками и ятями, но потом глаза пригляделись. Долгие вечера провела я над книжками, трясясь от ужаса и восторга. Наверное, с тех времен и появилась моя страстная любовь к детективной литературе и расследованиям.

Честно говоря, я думала, что таких коммуналок уже нет, однако это совсем не так.

– Вы ко мне? – спросила открывшая дверь женщина.

В полумраке коридора лица не видно, слышен лишь голос.

– Ищу Раису Федоровну Шабанову, она проживала тут в начале восьмидесятых.

– Кто ей будете? – настороженно поинтересовалась собеседница, отступая вглубь.

Я двинулась за ней. Дверь захлопнулась. Коридор освещался теперь только экономной двадцатипятиваттной лампочкой, нос уловил знакомый с детства «букет»: на кухне варили щи, кипятили белье и жарили котлеты.

– Долго объяснять, – промямлила я, – мы старые подруги, вот решила разыскать.

– Пойдемте. – Женщина, шаркая тапками, направилась по коридору.

Натыкаясь на комоды, ведра и лыжи, я последовала за ней.

Комната, куда мы наконец попали, оказалась на удивление большой, чистой и светлой. Теплый весенний ветерок ласково шевелил белоснежные занавески. Оба окна распахнуты, воздух свежий. Стол накрыт скатертью, посередине ваза с искусственными цветами. Мебели, правда, многовато: две стенки, несколько диванов, кресла, пианино, холодильник, много стульев. Нет только никаких книг. Зато посуда просто валится с полок, и в каждом углу по свернутому ковру.

– Расселяют нас, – пояснила хозяйка, – уже и ордера дали, в Митино едем, в двухкомнатную. Дом какая-то фирма купила. Соседи ворчат: из центра на окраину, а я довольна – хоть на старости лет перестану в очереди в ванную стоять. Сама себе хозяйка – мойся, когда хочешь и сколько пожелаешь. Вот и мебель купили. – Она засмеялась, обнажив красивые крепкие зубы. Потом проговорила: – Подруга, говорите? Только не припомню никак, да и молоды вы слишком.

– Значит…

– Да, я Раиса Федоровна, только не Шабанова, а Решетникова. Замуж вышла и фамилию сменила. А у вас что за печаль?

Не колеблясь, я вытащила удостоверение с буквами «МВД» и сунула ей под нос.

– Поговорить надо.

Раиса слегка изменилась в лице, однако

удар выдержала, только сильно побледнела. Но через секунду легкий румянец вновь появился на щеках, и женщина твердо спросила:

– Чего еще! Срок давно отсидела, никаких дел с органами не имела, да и сколько лет прошло! Освободилась в восьмидесятом…

– К вам претензий нет, – ответила я, – а вот сын – Николай Шабанов объявлен в розыск. Он создал секту и…

– Нет у меня детей, – спокойно ответила Раиса Федоровна.

Я уставилась на нее во все глаза.

– Как это? Разве Николай и Людмила не ваши сын и дочь?

– Нет, – очень спокойно повторила женщина, – не мои, ошибка вышла.

– Погодите, – растерялась я. – Шабанова Раиса Федоровна?

– Решетникова, – поправила женщина.

– Но ведь не всегда же были Решетниковой! – вышла я из себя.

– В начале восьмидесятых фамилию сменила.

– Значит, раньше были Шабановой?

– Ну да, вроде так…

– Как это «вроде»?

– Положим, была.

Я почувствовала, как спина под свитерком покрывается потом. Ну как тут не посочувствовать сотрудникам правоохранительных органов!

– Хватит юлить, вас арестовали за убийство мужа-сектанта.

Раиса Федоровна сжала губы в нитку.

– Давнее дело, все забыла, вышла замуж за другого.

– Так у вас есть дети, Николай и Людмила?

– Нет.

Раиса замолчала, уставясь в потолок.

– Так как же? – настаивала я. – Коля и Мила, брат и сестра, неужто запамятовали?

Женщина продолжала тупо глядеть вверх. Так, ушла в глухую несознанку.

– Неужели вы не понимаете, что отрицать факт наличия детей глупо? В вашем деле они четко указаны.

Шабанова продолжала упорно изображать столб.

– Ладно, – вздохнула я и пошла к двери.

Хозяйка даже не пошевелилась.

– Вызовем вашего нынешнего мужа в отделение, покажем ему дело, может, он припомнит…

Раиса дернулась:

– Ну при чем тут Петр? Он вообще не в курсе.

– Вот и хорошо, – пообещала я, – пора его просветить. Пусть узнает, какая судьба постигла его предшественника, авось призадумается о характере супруги, да и про деток сообщить не помешает. Как же так, столько лет живете вместе, а правду не сказали, нехорошо выходит.

– Чего надо?

– Адрес Николая.

– Нету.

– Не врите.

Женщина тяжело вздохнула.

– Правда не знаю.

– Но ведь он приезжал к вам!

Шабанова принялась теребить скатерть.

– Ну, колитесь, – велела я, – если не хотите, чтобы Петр узнал, кого взял в жены.

Раиса запустила обе руки в волосы и, дернув пряди в разные стороны, с неожиданной страстью сказала:

– И еще бы раз убила, сволочь поганую, а детей-то следовало еще в колыбели удавить, чтобы и следов Сергея на земле не осталось, – всех троих.