Сравнительное богословие. Книга 5
Шрифт:
В течение трёх дней и трёх ночей, пока покойник не был похоронен, служители зороастрийского культа и родственники читали молитву, соблюдая определенные запреты в отношении еды и питья. [241] Только на четвёртые сутки, когда считалось, что душа усопшего переселилась в загробный мир, с восходом солнца совершался обряд погребения в соответствии с правилами, изложенными в Авесте. [242] Согласно зороастрийской вере, души умерших освещают жизнь живущих, а живущие, поддерживая традиции, чтут своих предков и желают, в свою очередь, после смерти воссоединиться со своими близкими, [243] отошедшими в «мир иной». Поэтому церемония поминок по усопшему обязательна. Траур соблюдается в течение разных сроков, в зависимости от степени родства — начиная с нескольких месяцев, полгода, год. [244]
241
То же самое вошло в погребальные культы «христианства» и в трёхдневные пасхальные приготовления.
242
На
243
Мы уже знаем, что бессмысленное почитание опыта умерших — некритическое отношение к их жизни — на эгрегориальном уровне лишь закрепляет ошибки последних, что способствует духовному «застою» и накоплению ошибок в дальнейшем. Библейская культура буквально копирует такое же некритическое благоговение к умершим, как и в зороастризме.
244
То же самое в библейской культуре.
В итоге оказалось, что Митра (от греческого «головная повязка») [245] — высокий позолоченный и украшенный эмблемами головной убор, надеваемый при полном облачении во время ритуалов представителями православного и католического духовенства. Митрополит [246] — высший духовный церковный сан в России. А церковь как бы «наместник Христа», «тело Христа» — под шапкой Митры.
245
Греки высоко оценивали зороастризм, а Заратуштру считали звездочётом и магом. Во времена возвышения митраизма (начало I тысячелетия н. э.) зороастрийские «жрецы» вполне могли украшать себе голову красивой шапкой, символизирующей сопричастность Митре.
246
Митрополит, буквально — проводящий политику Митры. Либо (если учесть что «политика» — множество интересов по-гречески), то митрополит — лицо, представляющее множество интересов Митры.
Общая атмосфера зороастрийских храмовых обрядов под руководством высших храмовых иерархов-«жрецов» настолько сильно напоминает «христианские» праздничные «богослужения» (которые каждый может наблюдать по телевизору), что достаточно будет привести небольшой фрагмент описания крупного зороастрийского обряда, чтобы почувствовать «удивительные» параллели: это и ритмика движений и церковные атрибуты (в некоторых случаях огонь заменён водой) и то, как верующие подхватывают церковные песнопения:
«В период правления династии Пехлеви [247] празднование гаханбаров носило массовый характер и происходило в храме, в специальном зале, где на возвышении (алтаре) в латунной или медной чаше находился священный огонь. Здесь же ставился ритуальный сосуд, наполненный особой пищей — лоркой, состоявшей из семи сортов орехов и фруктов: миндаля, фисташек, грецкого ореха, хурмы, инжира, винограда и гранатов. В вазах стояли розы, в кувшинах была налита прохладная вода, а на подносах лежал горячий хлеб. Главный священнослужитель (мобед) совершал богослужение перед алтарем, ему помогали другие служители — дастуры и харбеды. Главный священнослужитель, помешивая щипцами огонь в алтаре, совершал медленный поворот по ходу вращения солнца, с востока на запад, произнося слова молитвы. Когда мобед оказывался прямо против алтаря, его правая рука, в которой он держал священные ветки, связанные в пучок, [248] то поднималась, то опускалась, и эти движения, как и слова молитвы из Ясны, произносившиеся нараспев, подхватывались всеми, находившимися в зале. При этом все молящиеся смотрели на юг, поскольку алтарь со священным огнем у зороастрийцев Ирана всегда находится на южной стороне. Парсы Индии, совершая подобного рода обряд, смотрят на север, так как по их представлениям юг — царство теней. По окончании богослужения начиналась раздача горячего хлеба и лорки, а также принесенных в храм арбузов, дынь и других фруктов и овощей. Затем приглашенные из числа верующих направлялись в дом священнослужителя или старейшины, где для них устраивался обед».
247
Пехлеви — династия в Иране в 1925-79 гг. Основатель — Реза-шах Пехлеви; его преемник — Мохаммед Реза Пехлеви — свергнут в 1979 г. в ходе исламской революции.
248
Во время «христианских» ритуалов чем-то подобным махают, рассеивая «святую воду»…
Если продолжить рассматривать все доступные на сегодняшний день из исторических источников параллели между культами зороастризма (особо — сасанидского митраизма) и культами псевдохристианских церквей — не хватит не только настоящей главы, но, возможно, и целой книги. Поэтому мы ограничимся ещё несколькими главными параллелями, оставив людям, которые более глубоко заинтересуются этим вопросом, возможность самим покопаться в интереснейших «совпадениях». Для облегчения этой работы можно заглянуть в Главу «Церковные таинства» Третьей книги курса.
Зороастризм в «христианских» обрядах
Вернёмся
Вначале скажем, что в самом обширном (в смысле многосторонней обрядности) таинстве церковно-«христианского» крещения есть обряд «покаяния за свои прошлые грехи, прежде чем душа этой личности будет готова к принятию крещения» — в случае если крещаемый не младенческого возраста. Это объясняется необходимостью его «очищения» от «грехов прошлого» перед крещением — чему соответствуют подготовительные обряды «очищения». Если крещаемый младенец, то его подвергают «очищению» от «первородного греха» (опаснейшая иллюзия-выдумка) с помощью процедуры «смерти-воскресения», что и представляет собой основная часть обряда крещения.
Процедура обязательного «очищения», вошедшая в главный «христианский» обряд (крещения) и сопутствующая некоторым другим обрядам «христианской» церкви — скопирована из зороастризма и является прямым следствием восточного дуализма, который учит о «чистых» и «нечистых» явлениях, предметах, тварях, духах… Разграничив когда-то явления на «чистые» и «нечистые» древние индоиранцы (а за ними и зороастрийцы) создали для себя весьма «комфортную» духовную сферу, назвав её «чистой» или «светлой». Всё «неприятное» в их «жизни» было соответственно названо «нечистым» или «тёмным». [249] Этим самым люди спрятались за ширмой веры, «канонов» и доминирующего «светлого» эгрегора (ими же созданного: например эгрегора Митры, либо Ахура-Мазды) от «неприятного» Языка Жизни (через который Бог разговаривает с людьми). Высшей касте «жрецов» и «элите» так было удобно управлять толпой, а толпе было удобно «жить». Но «жрецы» ко всему прочему ещё и наблюдали духовные закономерности при управлении эгрегором — отмечая особую роль «очищения» (известную ещё со времён шаманизма) в деле устойчивости эгрегориальной магии, производимой ими над толпой. [250] Глобальное «жречество» («мировая закулиса») — которое лучше других разбиралось в тонкостях эгрегориальной магии и следила за своим верховенством в этом деле — получило с зороастрийского Востока красивый и логично обставленный повод, который осталось только скопировать в «христианство», что оно и сделало, трансформировав зороастрийские обряды в новую веру.
249
В процедуре крещения есть обряд «изгнания Сатаны».
250
Механизм «очищения»-вычищения «нечистой» информации из психики людей мы подробно рассмотрели в Третьей книге, когда разбирали семь таинств церкви.
Как подтверждение этому мы, помимо разнообразных обрядов «очищения», находим в зороастризме нечто подобное признанию «первородного греха». Роды, болезни и даже рождение ребенка рассматривались зороастрийской догматикой как «осквернение чистоты организма», нарушение «идеального физического состояния человека». [251] Согласно зороастрийоким предписаниям, связанным с обычаем очищения, женщина во время ее месячных недомоганий, родов и болезней подвергалась определенному «табу», сидела на каменной скамейке или же спала на полу в темной половине дома, не смела приближаться к священному огню, выйти на воздух, видеть небо и солнце, работать в саду. Она надевала самую плохую одежду, ела в отдельной посуде. Никто из семьи, в том числе дети, не подходили к ней. Приготовлением пищи занимались другие члены семьи, но если у женщины был грудной ребенок, ей приносили его кормить, а после кормления тут же уносили. В период беременности женщина получала некоторые льготы, особенно перед родами. В доме, где она находилась, круглосуточно горел огонь, символизирующий добро. Когда рождался ребенок, пламя должно было гореть плавно и ровно, и за этим следили со всей строгостью. Этот обряд был связан с древним зороастрийским преданием о том, что когда рождается ребенок, к нему является дьявол и уберечь ребенка от него может только плавно горящее пламя огня.
251
Какой «идеал» может быть нарушен естественной функцией родов, данной Богом всем женщинам? Видимо древние наблюдали за изменением физиологии и психики беременных и сравнивая с обычным своим состоянием сделали иллюзорный вывод о «нарушении идеала», что записали в «каноны» как «нечистоту». Впоследствии эту иллюзию употребили «жрецы» в целях объяснения необходимости очищения-вычищения всего «ненужного» из психики для инициации. Так и появился синдром «первородного греха», вокруг которого уже много понаписано.
Сравним это положение зороастрийской веры с высказыванием «христианского» «священника»: ««У тебя есть младенец? — Не дай времени усилиться повреждению; пусть освящен будет в младенчестве и с юных ногтей посвящен Духу» (Св. Григорий Богослов († 389), Слово на Крещение)».
Никакой «дьявол» (эгрегор со свойственными названию характеристиками) не может явиться к новорождённому ребёнку, если культура общества, родители и близкие не мешают Богу оберегать новорождённого. Если же с момента рождения культура такова, что новорождённого тут же (через не совсем понятные родителям и окружению обряды) начинают психически включать в эгрегор веры (который как правило и является сам «дьявольским» порождением людей), отгораживая его психику от Бога — нарушение безопасности жизни новорождённого обеспечено.