Сражаясь с пустотой. Закончено. Весь файл целиком
Шрифт:
Священника по имени Надлен перевели в Радос из столицы. Старик привез с собой целый воз книг, чем поразил местное население до глубины души. Никто не мог понять, зачем нужна эта гора бумаги, годившаяся разве что на растопку. Священник был, по местным понятиям, слишком уж умным и образованным. Столько читать вредно для здоровья. И зачем?
Совсем по-другому отреагировала на приезд ученого Ри, которой в то время исполнилось восемь. Девочка была в восторге. Наконец-то есть тот, кому можно задавать интересующие ее вопросы, кто научит ее читать и писать - она очень этого хотела! Священник был
Шли годы. Ри все больше и больше времени тратила на книги и умные беседы с отцом Надленом . Все больше и больше она отличалась от остальных жителей деревни Радос. Девять лет прошли, посвященные чтению и несбыточным мечтам о столичном университете, на учебу в котором не было денег.
Салина была недовольна: ее семнадцатилетняя внучка предпочитала сидеть, уткнувшись в книгу, вместо того чтобы делать то, что полагается в ее возрасте. Ри не любила шить, вышивать и заниматься домашним хозяйством. Нет, она не отлынивала от работы, но не могла на ней сосредоточиться. Бабушка поняла бы, если бы ее драгоценная девочка отвлекалась на мысли о парнях или подругах, однако ее занимали другие вопросы. Как и из чего сотворен мир, зачем существуют ангелы и могут ли покаяться проклятые. Салина советовала не забивать голову глупостями, а думать о том, как нашить себе приданого, выйти замуж, стать хорошей женой и завести детей. Как раз самое время! Однако Риана, смеясь, отвечала, что вряд ли во всей деревне найдется хоть один храбрец, который рискнет на ней жениться. Она была права.
Односельчане считали молодую внучку Салины странной, замкнутой и гордой. Она не любила говорить об урожае, детях и красивых мужчинах, как все нормальные крестьянки. Риана или молчала, или говорила о каких-то мудреных вещах, тараторя слова, значение которых никто, кроме нее, не знал. У девушки не было подруг, а парни обходили ее стороной. Отец Надлен - единственный, с кем она общалась.
Салина была в отчаянии: внучка отдалялась от людей и замыкалась в себе. Напрасно уговаривала сходить на ярмарку, на какой-либо праздник. Ри торчала дома, уставившись в очередную книгу. И ничего нельзя было поделать.
– Выбрала?- потеряв терпение, спросил отец Надлен сидящую на полу девушку.
– Ага, - довольно кивнула та, протягивая отобранный экземпляр.
– "Условия договора, который подписали проклятые",- прочел название книги старик и нахмурился.
– Почему именно эту?
– Интересно, - призналась Ри, поднимаясь с пола.
– Все пытаешься понять, возможно ли для них покаяние?
– Ага! Известно, что покаяние возможно, пока человек жив. Но ведь проклятые живы?
– Вряд ли это можно назвать жизнью, - скривился священник.
– Но ведь тело их не умирало, просто изменилось! Следовательно, они живы? Теоретически? Означает ли это, что они могут покаяться?
– Теоретически,- поддел служитель Вышнего свою ученицу. Они оба любили подобные дискуссии.
– Да, проверить эту теорию на практике не представляется возможным, - заключила Ри, собирая разбросанные по полу книги и ставя их обратно на
Солнечные лучи пробежали по лицу девушки, тени и свет причудливо избороздили ее лицо. Священник помолчал, готовясь к серьезному и болезненному разговору, ради которого он, собственно, и попросил свою ученицу заглянуть на огонек. Книги послужили лишь предлогом. Разговор велся неоднократно и успел осточертеть им обоим. Однако священник был полон решимости поднимать наболевшую тему до тех пор, пока не добьется каких-либо результатов.
– Ко мне приходила твоя бабушка,- начал, наконец, отец Надлен.
– Да ну?
– расстроилась Ри. Поняла, к чему клонит учитель, и ее это не обрадовало.
– Снова?
– Она беспокоиться. Я тоже.
– Может, хватит уже?- надулась девушка.- Со мной все в порядке, честно-пречестно!
– В порядке? Риана, любовь к книгам - это хорошо, но ты не должна ставить их на первое место!
– Ну вот, начинается...
– Ты привязана к вещам, сделанным из бумаги, больше, чем к людям.
– Неправда! Я бабушку люблю! И вас люблю, как отца! Разве недостаточно?
– возмутилась Ри.
– Нет, этого мало. Не понимаешь?! Ты загородила себя стеной и никого не пускаешь. Да, тебе нелегко здесь, в деревне. Твое увлечение не понимают. И тебе тоже сложно понять окружающих тебя людей.
– Да, я...
– Но ты даже не пытаешься понять! И не даешь им ни единого шанса узнать тебя поближе!
– Нет, я...
– И хуже того, ты начинаешь считать себя лучше других.
– Но я...
– У тебя нет на это права! Да, ты умна, но это не значит, что лучше. Вышний дал тебе много, но многого Он и потребует. Ты должна помогать другим, учить их, а не сторониться и не презирать. Понимаешь?
– Понимаю, - буркнула Ри.- Но это сложно! Я не умею, меня никто не слушает, и не будет слушать!
– Не слушают, так как чувствуют твое к ним отношение. Кому приятно, когда на него смотрят свысока?
– Я не хочу никого учить!
– Вот мы и добрались до сути. Не хочешь. Гораздо проще прятаться в своей скорлупе, да? Гораздо легче презирать, чем любить?
– Они не понимают! Не могут! И я... боюсь их.
– Конечно, боишься. Любить - значит открыть свое сердце. Попытаться понять другого - это впустить в себя совершенно новый и чужой мир. Конечно, страшно. Но это необходимо, если хочешь развиваться как личность, если хочешь быть человеком. Иначе чем ты лучше тех же проклятых?
– Что? ЧТО?
– Главный грех проклятых - гордыня, моя девочка. Как и у тебя,- поставил точку в разговоре отец Надлен.
– Вы ведь не серьезно?
– обиделась Ри.
Священник покачал головой. У его ученицы серьезные проблемы, а он не заметил вовремя, не остановил, не помог. Однако ничего непоправимого пока не случилось. Потребуется время и терпение, но в конечном итоге все будет хорошо.
***
Промир с удовольствием оглядел свой кабинет.
Здесь витала атмосфера страха, что импонировало владельцу. Ужас ползал по полу, поднимался по стенам и плел свою паутину на потолке. Она свисала неровными липкими клочьями, и каждый входящий запутывался, и выпутаться не мог. Паутину немногие могли видеть, но чувствовали все.