Среди погибших не значатся. Подступы к «Неприступному». Made in.
Шрифт:
– А его не выставили еще из полиции за то, что он Васяткина упустил?
– Сообщил сегодня, что удалось выкрутиться.
– Ну, а какие вам понадобятся помощники, товарищ майор? – спрашивает командир Огинского.
– Я бы еще только лейтенанта Азарова попросил. Он и машину умеет водить, и немецким владеет. С ним вообще можно на любое дело… Вы ведь знаете, как мы с ним из плена бежали?
– Рассказывал мне подполковник Бурсов. А вам форма Мюллера хороша ли? Он, кажется, пошире вас в плечах, а у них
– Подгонит его и по моей фигуре дядя Миша. Он до войны в театральной костюмерной работал. А как насчет легковой немецкой машины?
– Придется своего «опель–капитана», предоставить в ваше распоряжение.
– А что слышно о Бурсове, товарищ командир? – спрашивает Огинский, когда все детали предстоящей операции были окончательно согласованы.
– Он благополучно перебрался через линию фронта и теперь в штабе инженерных войск армии генерала Светлякова.
– Вот бы и мне с ним тогда… – невольно вздыхает майор Огинский.
– Но ведь вы были нездоровы. Разве ж можно вам было с температурой тридцать девять и пять? А Бурсову не терпелось поскорее.
– Я его понимаю и ни в чем не виню. Конечно, в таком состоянии, в каком я был тогда, нечего было и думать об этом. Чертовски досадно, однако… Ну да что теперь об этом!
– А почему тогда Азаров с ним не ушел, до сих пор понять не могу, – недоуменно спрашивает комиссар. – Звал ведь его с собой подполковник Бурсов.
– У него своя теория. Решил, что пока тут может больше пользы принести.
– По всему видно, человек с характером. В отряде у нас он на любое задание первым, – с уважением говорит командир.
– Да я бы ему хоть сейчас самую лучшую характеристику дал! – горячо восклицает комиссар.
В ОВРАЖКОВЕ
Они выехали в Овражков во второй половине дня. Азаров в форме эсэсовского унтер–офицера – гауптшарфюрера – сидит за рулем. Майор Огинский в мундире штурмбанфюрера, в черной фуражке с белым черепом и перекрещенными под ним костями выглядит очень грозно. Повернувшись к Азарову, он говорит лейтенанту:
– Лучшего помощника, чем вы, мне бы, конечно, не найти, и все–таки брать вас не следовало… Но об этом раньше нужно было думать.
– Что–то не пойму вас, товарищ майор, – не отрывая глаз от дороги, обиженно произносит Азаров.
– А тут и понимать нечего. Если даже у нас все сегодня обойдется благополучно, вам ведь и носа нельзя будет показать в Овражков. А тут, судя по всему, предстоят серьезные дела, в которых вам, конечно, захочется принять участие.
– Вы думаете, они смогут меня узнать?
– Надо полагать.
– Я могу отрастить бороду…
– Не успеете, – усмехается Огинский. – События могут развиваться быстрее, чем отрастет ваша борода.
Некоторое время они едут молча.
– Вам ведь приходилось уже бывать в Овражкове. Когда вы там были в последний раз?
– На прошлой неделе. С разведывательной целью, так сказать. К местным властям присматривался на всякий случай. Господина бургомистра лицезрел и его дружка Дыбина. Из укрытия, конечно, так что они об этом и не подозревали. Видик у них в полном соответствии с репутацией. Неограниченными властителями себя там чувствуют… А вот и Овражков показался.
За небольшой редкой рощицей мелькают убогие домики овражковского предместья.
– У них ведь нет застав при въезде в город?
– Днем никого, а ночью полицейский пост. Городишко–то даже до районного значения не дорос. Мы как теперь, прямо к бургомистру?
– Нет, сначала к какому–нибудь полицейскому посту. Спросим, как к нему проехать. Нужно сделать вид, что мы тут впервые.
– Тогда придется прямо к полицейской управе. Днем других постов в Овражкове нет. Не нагнали еще на них страху партизаны. Командир приказал ничем их пока не тревожить.
– И правильно рассудил, – одобрил Огинский. – Городишко пока не имеет особого значения для немцев, а предприми мы тут активные действия, сразу же разместят в нем какую–нибудь карательную часть.
«Опель–капитан», сбавив ход, идет теперь по главной улице Овражкова, подпрыгивая на многочисленных выбоинах асфальта. Редкие прохожие бросают на него тревожные взгляды.
– Эй, Иван! – кричит в открытое боковое окно Азаров. – Как проехать в полицай управа?
Какой–то пожилой мужчина торопливо машет рукой вдоль главной улицы и поспешно сворачивает за угол.
– Ну зачем вы его? – строго спрашивает Азарова Огинский. – Все переговоры с местными жителями буду вести я, а вам не следует привлекать к себе внимания.
– Да разве ж смог он меня рассмотреть?
– Все равно я не разрешаю вам делать этого.
– Ясно, товарищ майор.
Но вот и полицейское управление. Азаров останавливает машину так, чтобы майор оказался со стороны дежурного полицейского, уже вытянувшегося по команде «смирно» при виде эсэсовской формы Огинского.
– Здравия желаем, господин штурмбанфюрер! – рявкает полицай.
«Научился в эсэсовских чинах разбираться, гад», – мысленно ругается Азаров.
– Как в ратхауз… в ратуша как проехать, к господин бургомистр? – спрашивает полицая Огинский.
– Они не в ратуше, господин штурмбанфюрер, – все еще не отрывая руки от козырька фуражки, докладывает полицейский. – Они у себя дома. Праздник у них сегодня. Именины–с…
– Вас ист дас – имениныс? – удивленно поднимает плечи Огинский.
– День рождения–с, – поясняет полицейский. – И господин начальник полиции тоже там. Прикажете проводить?