Среди самцов
Шрифт:
— У вас так заведено, чтобы собаки сидели с хозяевами за столом, что ли? — сварливо спросил он, гипнотизируя взглядом несчастную Уинни, взгромоздившуюся на высокий кухонный табурет. — Это непорядок. В этом доме, как я погляжу, вообще нужно многое менять.
Джимми рассмеялся:
— Если хочешь изменений — действуй. Перенеси для начала свои вещи на второй этаж, а то разбросал их по всему дому. Даже у меня в спальне свалено какое-то твое барахло.
Мунго пообещал забрать из спальни свои вещи, а потом сказал:
— А мне вот спать совсем не хочется. Да разве тут уснешь — здесь, в деревне, так много новых звуков…
Одетта скисла. Мысль о том, что младший брат Джимми будет вслушиваться в тишину ночи в то самое время, когда они с Джимми будут предаваться любви, подействовала на ее чувственное начало не лучшим образом. Впрочем, стоило ей только представить свою уединенную башню с обшитыми толстыми досками стенами, как кривая ее настроения снова поползла вверх. Допив кофе, она попросила Джимми отвезти ее на ферму к Сид, сославшись на то, что ей нужно забрать некоторые бумаги и диски.
Джимми сразу же согласился, достал ключи от машины, а заодно вынул из кармана висевшей в шкафу рабочей куртки диск, который он забрал на кухне Фермонсо-холла у Флориана Этуаля.
— Это случайно не твое? — спросил он у Одетты, помахав диском у нее перед носом.
— Все, что принадлежало мне, сгорело во время пожара.
Джимми пожал плечами, сунул диск в карман брюк и, взяв Одетту за руку, свистнул собаке и направился к пикапу. Как всегда, Джимми ехал очень быстро, но на этот раз Одетте казалось, что он тащится как черепаха.
Все начиналось очень хорошо. Едва они очутились на мельнице, как сразу же начали целовать и ласкать друг друга. Потом, постепенно избавляясь от одежды, они легли в постель, и тут Одетта впервые увидела возбужденный член Джимми, который торчал из его расстегнутых брюк, словно украшенный огромным рубином царский скипетр.
— Какой красавец, — пробормотала Одетта, потянувшись к нему рукой.
Джимми тоже смотрел во все глаза на ее обнаженные прелести и словно в трансе повторял:
— Какая же ты у меня красивая, какая же ты у меня красивая, какая ты у меня…
Потом, когда Одетта попыталась разложить все по полочкам и ответить себе на сакраментальный вопрос: кто виноват? — выяснилось, что сделать это не так-то просто. С одной стороны, винить в неудаче, кроме их обоих, казалось бы, особенно было некого, а с другой — можно было предположить, что против них с Джимми ополчилась сама жизнь. Все удивительным образом складывалось так, что они, в буквальном смысле изнывая от желания близости, так и не смогли соединиться.
Прежде всего, когда они лежали в постели и познавали тела друг друга, что называется, на ощупь, на них неожиданно набросилась Уинни и в мгновение ока исцарапала их когтями до крови. Что послужило тому причиной — то ли неуемное желание собаки принять участие в «общей свалке», то ли так называемая «собачья ревность», неизвестно. Конечно, в этом следовало винить прежде всего себя: ей, Одетте, ничего не стоило привязать Уинни внизу и не допускать собаку в спальню, но, поскольку она сделать этого не догадалась, предпочтительнее все-таки было обвинить животное.
Как ни странно, свою роль в этой любовной драме сыграли и новые простыни, которые оказались значительно уже и короче, чем значилось на упаковке, и поминутно сворачивались, обнажая грязный,
Одетта, впрочем, более всего была склонна винить в происшедшем презерватив, который Джимми извлек из упаковки слишком рано, когда она, Одетта, не была еще готова его созерцать, как, равным образом, и наблюдать за манипуляциями, связанными с процессом его надевания. Она не была готова и к тому, что Джимми, целуя ей живот, стал двигаться вниз. Одетта инстинктивно его от себя оттолкнула.
— В чем дело, дорогая? — осведомился Джимми, поднимая голову. — Неужели тебе это не нравится?
Одетта не знала, что и сказать. Ведь не объяснять же ему, в самом деле, что она в сексе — совершенная дилетантка и подобные ласки ее просто путают?
Джимми истолковал ее жест и молчание по-своему и решил, что у нее начались месячные.
— Почему ты мне об этом не сказала? — спросил он, прекратив ласки и вытягиваясь рядом с ней на кровати. Одетта опять не нашлась, что сказать, так что уже проявившееся ранее недопонимание стало шириться и отдалять их друг от друга.
Джимми положил конец их мучениям, повернувшись на бок и захрапев, Одетта же еще долго лежала без сна, пытаясь осознать, что произошло, и составляя список претензий к жизни, которая поступила с ними столь негуманно, лишив их долгожданных радостей плоти. В результате проведенного ею анализа ситуации было установлено, что им с Джимми помешали соединиться прежде всего — Уинни, дешевые простыни, грязный матрас, не вовремя извлеченный из упаковки презерватив, чрезмерно яркий свет, неприятие ею, Одеттой, слишком интимных проявлений чувственности партнера, а главное — их с Джимми взаимное недопонимание и ее невежество в интимной сфере.
Как ни странно, осознав все это, Одетта успокоилась. Причины неудачи были названы, и начать устранять их можно было прямо с завтрашнего дня, вернее, с завтрашнего утра. С мыслью об этом Одетта прижалась к Джимми и отдалась объятиям Морфея.
Первое, что увидела Одетта, когда проснулась, была утренняя эреция у Джимми. Поскольку Джимми спал, Одетте удалось без помех рассмотреть его возбужденный член, позлащенный проникавшими в спальню сквозь окно солнечными лучами.
Однако подготовка ко второй попытке сближения с Джимми заняла у нее куда больше времени, нежели она рассчитывала. Как говорится, одно цеплялось за другое. Сначала она искала свои линзы, потом вывела на минутку во двор повизгивавшую от нетерпения Уинни, потом включила отопление в бойлерной, потом прочитала послание Сид, которое та подсунула ей под дверь. Из послания она узнала, что Сид требует от нее арендную плату за мельницу. Одетта была вовсе не против уплаты аренды, хотя не сомневалась, что эта странная мысль пришла ее хозяйке в голову под воздействием винных паров. Хуже было другое: Сид забыла указать в своей писульке размеры арендной платы, так что разрешить этот вопрос окончательно не представлялось возможным.