Срединное море. История Средиземноморья
Шрифт:
Но впереди его ждали два еще более сильных удара. Во-первых, патриарх православной церкви в Константинополе, поддержанный двадцатью двумя епископами, приговорил Ипсиланти и других предводителей мятежа к «отлучению и проклятию»: «нет им прощения, да будут преданы анафеме и после смерти, и да страдают во веки веков». Затем восстание подверглось осуждению со стороны самого царя. В заявлении, составленном Каподистриа, Ипсиланти отстранялся от службы на том основании, что отверг «все заповеди религии и морали». Ему и его товарищам Россия отказывала в какой бы то ни было помощи; ему навеки воспрещалось возвращаться туда.
К счастью, Владимиреску вскоре схватили и доставили в лагерь Ипсиланти, где поспешно казнили. Число мятежников умножилось за счет его бывших последователей; теперь восставшие решили открыто нанести туркам удар и 19 июня вступили в схватку со значительными силами османцев близ деревни Драгазани. В последовавшей битве половина греков
На Пелопоннесе перспективы приближающегося восстания выглядели несколько более обнадеживающими, особенно после отъезда в январе 1821 г. Хуршида-паши, правителя Мореи, на войну с Али-пашой Янинским. Хуршид представлял собой значительную силу в тех краях, и появление на его посту молодого, неспособного к эффективным действиям заместителя привело к немедленному ослаблению турецкой власти. Всего через несколько дней с Дзанте прибыл громкоголосый черноусый пятидесятилетний мужчина, бывший разбойник, которому суждено было, как никому другому, стать олицетворением войны за независимость Греции, — Теодор Колокотронис. Благодаря своему представительному внешнему виду и громкому смеху (а также тому, что в ярости он был ужасен) он был прирожденным лидером; не прошло и нескольких дней после его приезда, как он произвел неизгладимое впечатление на всех окружающих.
Пороховой заряд, так сказать, был уже заложен, но именно Колокотронис зажег фитиль; он назначил восстание на 25 марта. [325] Даже несмотря на это, несколько общин начали действовать раньше времени. Надпись на мемориальной доске на площади Святого Михаила в маленьком городке Ареополисе гласит: «На этой исторической площади 17 марта 1821 г. началось великое восстание под предводительством Петробея». Честь первенства, таким образом, принадлежит Мавромихалису. Но Колокотронис не отстал, возглавив 20 марта отряд, состоявший примерно из 2000 вооруженных людей; они прошли через Каламату среди ликующих толп. Три дня спустя им сдался турецкий гарнизон; повстанцы пообещали пощадить турок. (Увы, они не сдержали слова. О турках писатель-современник выразился следующим образом: «луна пожрала их»). [326] Не прошло и недели, как весь Пелопоннес охватило восстание.
325
В начале XIX в. православная церковь по-прежнему жила по юлианскому календарю («по старому стилю»), который отставал на 12 дней от григорианского («нового стиля»). Последний был введен папой Григорием XIII в 1582 г. — хотя во многих протестантских странах его не принимали долгое время. (Британия перешла на «новый стиль» в сентябре 1752 г.) Так как 25 марта — важнейшая для греков дата, то было бы более точным отнести события к 6 апреля. Но это вызвало бы путаницу, поэтому в данной главе все даты даются по «старому стилю». Необходимо уточнить, что юлианский календарь отставал на 12 дней от григорианского только в XIX в. В XVIII в. это отставание составляло 11 дней, ныне — 13. — Примеч. пер.
326
Цит. по кн. Дэвида Бревера «Пламя свободы» [ Brewer D.The Flame of Freedom: The Greek War of Independence 1821–1833. London 2001]; из этой превосходной работы я почерпнул обильный материал для данной главы.
Не везде, однако, все шло так, как хотелось мятежникам. В Патрасе, крупном портовом городе, восстание в последних числах марта встретило серьезное сопротивление. Турки забаррикадировались в цитадели и обстреливали осаждавших сверху из пушки. Через несколько дней последовала новая неприятность. Епископ Герман — который не только занимал кафедру в Патрасе, но и являлся ведущим церковным иерархом и номинальным предводителем восстания — обратился ко всем христианским странам за поддержкой и 29 марта получил ответ с Корфу от сэра Томаса Мейтленда. Жителям Ионических островов, писал Мейтленд, запрещено участвовать в борьбе, к какой бы стороне они ни присоединились: сделав это, они немедленно лишились бы защиты своего правительства.
Затем, в Вербное воскресенье, 3 марта, турецкие силы под командованием некоего Юсуф-паши, насчитывавшие
Бои в Патрасе не прекращались до самого конца войны; греки и турки попеременно брали верх, однако ни та ни другая сторона не действовала достаточно решительно для того, чтобы положить боям конец. Несмотря на постоянный обстрел, который вели повстанцы, турки так и не утратили контроль над цитаделью; не удалось изгнать их и из двух других больших замков в Румелии и Морее, стоящих друг против друга на противоположных берегах Коринфского залива в его самом узком месте. Лишившись этого важного плацдарма, учитывая, что греки прочно закрепились в Коринфе, туркам не удалось бы войти на обширный полуостров с севера, а местонахождение их правительства в Триполисе оказалось бы в опасной изоляции; сохраняя же над ним контроль, они могли, так сказать, весьма усложнить мятежникам жизнь.
В том, что Пелопоннесу суждено стать центром борьбы, ни у кого не возникало сомнений. Именно здесь Колокотронис — теперь официально ставший архистратегом, главнокомандующим — выиграл свое первое важное сражение при Валтетси, всего в пяти милях от Триполиса, где находилось турецкое правительство. Турки потеряли около 700 человек убитыми и ранеными, греки — около 150. Вдобавок именно здесь греки отбили у турок первую мощную твердыню — Монемвасию, расположенную в юго-восточном углу полуострова; громадный утес, на котором она стояла, многие считали неприступным. В Румелии, с другой стороны — а эта территория, надо сказать, охватывала всю Грецию к северу от Коринфского залива, — возникавшие время от времени бои, как правило, имели целью предотвратить продвижение турок к югу. К примеру, греки одержали значительную победу при Василике — дороге, тянущейся через длинное и узкое ущелье, весьма похожее на Фермопилы (и расположенное неподалеку от них), где спартанский царь Леонид и его отряд погибли, оказывая героическое сопротивление персам за двадцать три столетия до этого.
Битвы шли и на море, причем силы противников были безнадежно неравны. Греки располагали в основном торговыми судами, хотя, как правило, те имели на борту по несколько пушек для защиты от пиратов, которыми по-прежнему изобиловало Восточное Средиземноморье. С другой стороны, турки располагали флотом. В подобных условиях исход событий был бы предрешен — война велась между в высшей степени неравными силами, — но греки обладали одним исключительным преимуществом: они были моряками до мозга костей, тогда как турки — происходившие, как известно, из районов Средней Азии, не имевших выхода к морю, — ими ни в коей мере не являлись. Это означало, что если бойцы на борту османских военных кораблей по преимуществу были турками, то в делах мореплавания и навигации они, как правило, полагались на греков; когда же разразилась революция, они оказались лишены этой возможности. Более того, небольшие по размеру греческие суда могли двигаться быстрее и маневрировать лучше, нежели турецкие (так же как одержавшие победу английские суда, вышедшие в море два с половиной века назад против испанской армады).
Поэтому мы не удивляемся, читая, что из трех турецких морских экспедиций, отправленных из Константинополя в 1821 г. с двоякой целью — восстановить турецкий контроль над греческими островами, охваченными восстанием, и доставить подкрепления и припасы в турецкие гарнизоны, дислоцированные вдоль берега Пелопоннеса, — две окончились полной неудачей. Первая возвратилась назад, после того как второе по величине из участвовавших в ней судов было уничтожено греческим брандером, огонь от которого достиг крюйт-камеры; взрыв разнес корабль в щепки, уничтожив 500 человек. Вторая, отправленная с целью покорения острова Самос, расположенного близ Анатолийского побережья, вернулась назад, не достигнув никаких результатов. Лишь третья преуспела, обогнув Пелопоннес и войдя в Ионическое море, где британские власти по-прежнему разрешали туркам пользоваться гаванями у берега островов. Здесь она пополнила запасы продовольствия в Дзанте и продолжила действовать, совершив нападение вместе с большой египетской флотилией на порт Галаксиди на северном берегу Коринфского залива. Было захвачено 34 греческих судна вместе с тридцатью моряками; город сожгли дотла. Затем флот вернулся в Босфор тем же путем и бросил якоря в бухте Золотой Рог. Корабли, ставшие его добычей, плыли сзади; мертвые тела пленников свешивались с нок-рей.