Средневековый любовник
Шрифт:
.
– Что за вопрос?!
– хладнокровно начал Паоло на греческом, вкладывая в интонацию как можно больше недоумения, - сегодня в полдень явился человек и заказал женщину. Ласково же вы встречаете! Куда мир катится, скажите вы мне? Почтение пожилым людям больше не оказывают, - и ворчливо добавил, - определенно, молодежь сейчас совершенно распущенная.
Охранник почесал затылок и млеющим голосом пробубнил:
– А! Ты от Дионисиоса. Первый раз тебя вижу.
– И я тебя не знаю, - ловко парировал Паоло.
– Слушай, мы не заказывали шлюху.
– Ты что болтаешь, сынок? Я еще не выжил из ума! Уплачено! Не хотите, не надо! Но деньги назад не верну. Столько впустую трясся на лошади! Увольте!
Его безапелляционное заявление поколебало их уверенность. Мужчины переглянулись, ища друг у друга поддержки.
Неожиданно железный засов заскрежетал, и из караульного помещения вышел еще один охранник, невысокий, щуплого телосложения, но с большим горбатым носом. Создавалось впечатление, что он состоит из одного носа, настолько он был огромен. Живые черные глаза забегали по генуэзцу, недоверчиво его разглядывая.
– Кто это?
– раздраженно взвизгнул его тонкий голос, вполне соответствующий хрупкому телу.
Стражники, пожимая плечами, кратко изложили в чем суть спора. Они уже заинтригованно всматривались в темноту. Низенький быстро заморгал и, ни секунды не раздумывая, изрек:
– Заказывали, заказывали! Веди ее сюда!
Паоло самодовольно улыбнулся и значительно сказал, протягивая кувшин с вином:
– Это подарок! Лично от Дионисиоса, для постоянных клиентов.
Мужчины, услышав бульканье, заулыбались. Носатый мгновенно вырвал из рук Паоло вино, показывая в широкой улыбке на удивление крупные зубы, с прорехой в верхнем ряду:
– Передай, что Леонидас благодарит его!
Как только Паоло ушел за Верой, он тихо прошипел:
– Тупоголовые болваны! Вы годитесь только овец пасти!
Молодые охранники смущенно замялись, поняв свою оплошность.
Паоло подошел к лошади, на которой сидела Вера. Все время, пока генуэзец разговаривал со стражей, она медитировала, уверяя себя в благополучном исходе. Заметив, что итальянец подошел к ней, она протянула руки. Он помог ей слезть с лошади и произнес очень тихо:
– Потяни время, они должны выпить все до дна.
На феодоритов она старалась не смотреть, со страхом ощущая их горящие, раздевающие взгляды. Стоило ей подойти к ним поближе, как несколько жадных рук сразу же ухватили ее за грудь и ягодицы: Веру стало подташнивать от отвращения. Похотливое улюлюканье резало слух, а глаза стали заплывать от прибывающих слез. Радовало лишь одно. Низкорослый комендант шустро приложился к глиняному сосуду, и жадные глотки громким бульканьем прозвучали в пустынной тишине темного коридора. Звучно срыгнув и обтерев рукавом влажный рот, он взял кувшин под мышку и резво побежал вверх по ступенькам, откуда тускло мерцал свет.
Мужчины обращались к Вере, но она качала головой, неестественно улыбаясь.
Леонидас поболтал кувшин. Маловато, на пятерых, но вино превосходное. Старый скряга Дионисиос то ли умом
– Так ведь она немая!
– огорченно воскликнул молодой, когда его попытка завести разговор кончилась ничем.
Леонидас побагровел. Эти двое его давно бесили своей непросветной тупостью, и он ощерился:
– Поболтать хочется? Так иди на рынок, торгуй лепешками!
– Не выдерживая больше, начальник стражи нервно дернулся и влепил подчиненному звонкую оплеуху. Кувшин наклонился в его руке, и небольшое количество вина выплеснулось из горлышка. Тот молча проглотил выброс начальственного гнева, лишь обиженно насупился.
– А я как чувствовал, что пирушка будет, принес зажаренного гуся. Думал, перекусим ближе к утру, - примирительно пробормотал он.
– Так чего плетешься, как хвост? Бегом, тащи его сюда!
– гаркнул строгий начальник.
Вера почти ничего не понимала из того, что они говорят. Все ее мысли сейчас были прикованы к вину и носатому греку. Она заглядывала в его черные, бегающие глаза, надеясь увидеть в них первые признаки сонливости.
В маленьком помещении стоял небольшой, грубо обработанный деревянный стол и одна узкая длинная скамья возле стены. На ней сидели еще двое рослых стражников, вытянув ноги и прикрыв глаза.
Комендант тюрьмы грубо подтолкнул девушку и довольно пробурчал:
– А денек-то удался!
– и опять прикладываясь к горлышку, похлопал ее по щеке.
– Хороша! Новенькая, наверное.
Охранники одобрительно закрякали и оживились, выходя из блаженного состояния полусонной дремоты. Для них женское общество было нечастым, чтобы отнестись к нему равнодушно.
– Да-а! Сразу заметно, что не из наших. Леонидас, это ты раскошелился?
Начальник, преисполненный уважения к себе за свою находчивость, заговорил:
– В том-то и дело, что не я. Наверно. какая-то ошибка. Но я так подумал… уж на крайней случай, возместим. Уж больно аппетитная красотка!
Мужчины сначала призадумались, кто-то цокнул языком. Их игриво мерцающие глаза подернулись сомнениями, но колебания не продлились долго. Один из них, рыжеволосый верзила, похожий на немца, резко вскочил со скамьи и привычным жестом стал расстегивать тяжелый ремень, туго опоясывающий талию.
– Эге-е! Генрих, ты забываешься!
– гневно процедил Леонидас, наступая на гота. Драгоценный кувшин из рук он так и не выпустил.
Рыжему германцу ничего не оставалось делать, как плюхнуться обратно на скамью. Прозрачные светло-голубые глаза пробуравили тщедушного начальника с откровенной неприязнью, по-видимому, взаимной. Леонидас усмехнулся, с чувством собственного превосходства и, наконец, расстался с вином, поставив кувшин на стол.
– Это вам, бездельники! Да смотрите, одна гусиная ляжка моя!
– он пригрозил маленьким волосатым пальцем, энергично потрясая им в воздухе, и, брюзгливо выпячивая нижнюю губу, проговорил, несколько раз откашлявшись.
– Так-то!