Средневековый любовник
Шрифт:
Паоло еще лежал в постели, но моментально вскочил, увидев своего сеньора, тайно пробравшегося в его комнату. Он вопросительно взглянул на Стефано:
– Сеньор ди Монтальдо, я потрясен наглостью феодоритов! Нас заперли как шпионов и не дают даже шагу ступить.
Стефано присел на постель рядом с Паоло и озабоченно проговорил:
– Верно, Паоло, но не как шпионов, а как захваченных на войне пленных. Как мне стало известно, наш флот высадился в бухте и с боем взял Чембало.
– И торжествующе добавил.
– Победа за Генуей!
– Ясно, - медленно произнес
– Я все понял, сеньор. Мы в плену.
– Мужчина сначала улыбнулся, а затем задумчиво опустил брови.
– Так скоро…Они планировали на август…
– Планировали… - Стефано протяжно повторил его слова.
– А ты уверен, что планировали именно на август, а не на начало июня? Ты знаешь лишь то, что говорил консул… но не сенат.
Паоло резко повернулся к Стефано, и его лицо потемнело.
– Вы тоже считаете бесполезным наше прибытие в Феодоро?
– Да. Получается, мы приехали бессмысленно. У тебя есть соображения по этому поводу?
– Стефано замолчал и с возмущением сжал губы.
– Вы не находите смысла, сеньор?
– Как раз я его обнаружил его. Поэтому и пришел к тебе, чтобы получить его подтверждение своей догадке. Ты понимаешь, о чем я?
На задумчивом лице Паоло отразилось понимание. Он медленно провел по черной с проседью бороде, и презрительно прищурился, вперив взгляд в дальний угол комнаты.
– Вы хотите сказать, что можно избавиться от племянника, не замарав при этом рук?
– Да, - глухо отозвался Стефано.
– Он давно мечтает прибрать к рукам мое состояние, наше фамильное палаццо, поместья и все остальное. Хотел подсунуть мне свою заурядную дочь - не вышло.
Когда фигура Стефано, освещенная светом факелов, исчезла в дверях посольского палаццо, что-то оборвалось в душе Веры. Стало нестерпимо одиноко в этом проклятом средневековом городе. Единственный человек во всем этом мире, который вступился за нее, сам попал под арест.
Молодая женщина бежала по пустынным улицам, не разбирая дороги. На небе появилась луна, и стало немного светлей. Медленно, нерешительно выплывала она из-за туч, поднимаясь все выше и выше, большая, тусклая и багровая. Ночное светило безразлично взирало на беспредельные страдания, которыми был наполнен этот мир.
Она уже несколько часов бесцельно бродила по улицам города. Прошлась по рынку, не отвлекаясь на постоянные назойливые голоса продавцов, бойко предлагающих свой товар. Полная грусти, не зная, куда податься, Вера совсем отчаялась, - раньше ее никогда не посещало нежелание жить. Она вспомнила жестокое лицо Попандопулиса и подумала, что для нее было бы лучше умереть под ударами кнута. Что за судьба ей уготована? Наивное желание попасть в монастырь и прижиться там показалось утопией. Сомнения начали подтачивать душу и резать сердце. Недавняя уверенность убывала с каждой секундой, освобождая место унынию и безысходности.
Ближе к полудню измученная женщина свернула в тенистый проулок. Острое чувство голода ее совершенно не волновало, а наоборот, радовало, вместе со злорадной обидой на жизнь.
Проходящие мимо горожане с удивлением оглядывались на изящно причесанную и хорошо одетую красивую молодую женщину, непристойно сидевшую под деревьями. Вера, провожая их безразличным взглядом, иногда улыбалась, услышав реплики в свой адрес, сказанные осуждающим тоном.
«Думают, перебрала барышня вина и даже встать не может»!-догадалась Вера и сухо рассмеялась, смело встречая осуждающие взгляды прохожих..
И никто не заберет в вытрезвитель!
Она вздохнула, вспомнив о родной московской милиции. Когда утих первый взрыв навалившегося отчаяния, она опустила голову, прижалась к шершавому стволу и задремала.
Служанка
День был томительно-жаркий. Ни дуновения ветерка, ни единого облачка на небе. Две молодые женщины, обвешанные тяжелыми связками с глиняной посудой, медленно брели по пыльной дороге, предусмотрительно обходя острые камни. Обессилив, они остановились передохнуть. Та, что была помоложе, простонала, растирая узкое плечо, натертое лямкой:
– Я же тебе говорила, надо было попросить носильщика Фотиса. Еще и половины пути не прошли, а у меня так болят плечи!
– Ты, видно, не завтракала сегодня!
– усмехнулась другая.
– А еще замуж собралась! Привыкай, там «напашешься»!
– женщина осторожно опустила посуду, размяла руки, устало поглядывая на голубое небо.
– Этот мерзавец Фотис вечно пристает, то за грудь схватит, то целоваться лезет. По мне, так уж лучше носить тяжести.
– А я бы сейчас поцеловала любого урода, лишь бы не тащить эту проклятую посуду!
– девушка капризно перекривилась, глянув на ненавистные миски, аккуратно переложенные соломой и увязанные стопками. Она отошла в тень, отбрасываемую высоким деревом, и удивленно воскликнула.
– Ха! Эльпида! Взгляни, не одни мы с тобой замучены жарой!
– Она указала рукой на молодую женщину, спящую под деревом.
Эльпида усмехнулась и насмешливо проговорила:
– Мы-то измучены зноем, а она, скорее всего, вином.
– Нет, погоди!
– встревожено пробормотала девушка, с сочувствием глядя на раскрасневшуюся Веру.
– А если она перегрелась на солнце?! Может, ей дурно? Пойду, посмотрю!
А усталая Вера незаметно для себя уснула. Она не видела, как женщины подошли к ней, не почувствовала, как дотронулись до ее лба, даже не слышала их голосов.
– Я с ней встречалась в саду!
– внезапно воскликнула Эльпида.
– А ты ее не узнаешь?
– А!
– протянула девушка, напрягая память и склоняясь еще ниже.
– Та странная незнакомка! И ее вещи, чудные, как и она сама! Интересно, кто же она?