Средства ничего не значат
Шрифт:
– Мне кажется, эта женщина не хочет с вами разговаривать, – заметил Бьякуя. – Так что вам лучше уйти.
– Сам убирайся, придурок! – Вспылил другой. – Получить захотел?
Нет, все же ребята были явно неадекватны. Ну ладно, пусть они спьяну приняли капитанское хаори за что-нибудь другое. Но кенсейкан должен был наводить на размышления, не так уж много людей в Сейрейтее носят что-то подобное, да и меч за поясом выглядел весьма конкретной штукой. Но они были слишком пьяны.
До начала драки Бьякуя успел разглядеть их всех. Рожи незнакомые, скорее всего, ребята пришли издалека. Ближайших соседей Кучики знал, если не по имени,
– Уходите, – кратко приказал Бьякуя. Такой тон даже Ренджи заставлял рефлекторно подчиняться без размышления, но эти парни оказались либо бесстрашны, либо безумны. А скорее всего, это сакэ не позволяло им адекватно оценить ситуацию.
– Сам проваливай, придурок, пока цел! – Взвыл один из них со злостью и тут же, не давая собеседнику ни секунды времени, чтобы выполнить предложенное, бросился вперед, явно нацеливаясь схватить Кучики за ворот.
Бьякуе ужасно не хотелось связываться. Обнажать оружие в такой пошлой ситуации недостойно, значит, придется раскидывать их голыми руками, а они пьяные и, кажется, уже успели где-то поваляться. Даже те приемы рукопашного боя, которым учил его отец, казались сейчас Кучики слишком благородными, чтобы применять их против этой пакости. Так что он воспользовался стилем Хаями, который, несмотря на всю эффективность, втайне считал не вполне аристократическим. Бьякуя сделал шаг навстречу противнику, развернул корпус, уходя от растопыренной пятерни, и провел фирменную подсечку Хаями, которой Наото до сих пор мог свалить своего друга. Нападавший полетел носом в пыль.
– Я повторю в последний раз, – угрожающе проговорил Кучики. – Уходите.
– Выпендриваешься? – Злобно зашипел один из противников, разворачиваясь лицом. До сих пор он стоял к Бьякуе правым боком, и только сейчас стало ясно, что за поясом у него тоже занпакто. Он дернул оружие из ножен, схватив двумя руками, занес над головой и бросился вперед.
Бьякуя обреченно вздохнул, в очередной раз развернул плечи, уклоняясь от прямого удара сверху, наподдал парню коленом под ребра, а когда тот сложился вдвое, отступил на шаг, позволяя ему упасть.
– Эй, это же капитан! – В ужасе взвыл тот, которого Бьякуя швырнул себе за спину раньше. Видимо, с этой точки пьянчужка смог, наконец, разглядеть, что белая накидка на плечах его противника является именно капитанским хаори.
– Ой, черт! – Взвыл кто-то еще, и вся компания бросилась врассыпную.
Бьякуя проводил брезгливым взглядом парня с мечом, удиравшего из-под его ног: тот несколько шагов преодолел на четвереньках, пока сумел принять вертикальное положение, – а потом оглянулся на девушку. Бедняга наверное перепугана насмерть.
Она была молода и красива. Но это не была незрелая, девическая, хрупкая красота, скорее, оформившаяся, уверенная, женская. Волосы уложены в высокую замысловатую прическу. Теперь, когда она отняла руки от груди, оказалось, что ее кимоно, за которое так грубо дернул пьяный наглец, распахнулось, сделав вырез несколько откровенным. Немного чересчур откровенным, если уж честно. Отчего-то эта женщина не торопилась привести в порядок одежду. Должно быть, не вполне еще отражала происходящее.
– Спасибо вам, Кучики-сан! – Она слегка поклонилась, и взгляд Бьякуи невольно скользнул в разрез ее кимоно. Случайно. Просто иначе не получалось. Бьякуя поспешно
– Вы меня узнали? – Спросил он первое, что пришло в голову, просто чтобы скрыть смущение. На самом деле, тот факт, что его меч остался в ножнах, не представлялся ему чем-то особенным, больше Бьякуя был доволен тем, что удалось даже не испачкать рук. Но вот то, что он успел против своего желания разглядеть в вырезе ее кимоно…
– Кто же не узнает главу семьи Кучики при всех регалиях? – Она рассмеялась. Нет, похоже, не так уж она испугалась, или просто хорошо владеет собой. Это хорошо: с женскими слезами Бьякуя не справился бы столь же уверенно, как с толпой пьяных мужиков.
– Они не узнали, – заметил Бьякуя, кивнув в ту сторону, куда удрали нападавшие.
– Что с них взять? – Голос женщины вдруг задрожал от ненависти. – Руконгайцы! Никакого понятия о приличиях!
– Руконгайцы? – Удивленно переспросил Кучики. Откуда бы ей знать? На лбу-то у них не написано. Впрочем, судя по манерам…
– Эти простолюдины и так-то не имеют никакого представления, как положено вести себя в обществе, а уж пьяные и вовсе превращаются в животных!
Тут она вдруг улыбнулась с видом, никак не вязавшимся с этой гневной тирадой, и заговорила уже совершенно другим тоном:
– Меня зовут Минори. Терашима Минори. Наше поместье не так далеко отсюда, вы, может быть, знаете.
Бьякуя кивнул. Эта фамилия была ему знакома. Впрочем, и хорошими отношения их кланов назвать было нельзя. Был там какой-то давний раздор, во времена не то деда, не то прадеда Бьякуи. Никто уже не помнил, из-за чего вышла ссора, просто общих дел эти семьи до сих пор не имели.
– Вы всегда гуляете так поздно? – Вдруг кокетливо улыбнулась Минори и принялась, наконец, поправлять свою одежду. Слава богу, пришла в себя. Бьякуя мысленно одобрил ее выдержку: привычка не показывать своего страха – один из признаков воспитания в хорошей семье.
– Нет, – ответил он. – Просто задержался. А вот вам действительно не следовало бы ходить в одиночку по ночам.
– А я тоже задержалась, – отмахнулась она с легкомысленным видом, совершенно не подходящим жертве недавнего нападения. – Бросьте, разве в наших местах может быть опасно? Это ведь не те трущобы, где селятся все эти выходцы из Руконгая.
Да, назвать основную часть города трущобами могли бы только обитатели этого района, где располагались поместья самых древних и богатых семейств. Ведь в так называемых «трущобах» селились не только руконгайцы, окончившие Академию синигами, но и множество благородных кланов победнее.
– А что же тогда сейчас такое было? – Напомнил Бьякуя.
– Понятия не имею, откуда они взялись, – пожала плечами Терашима. – Я всегда ходила здесь в любое время, и никогда ничего страшного не приключалось. Но я вам очень благодарна, Кучики-сан! – Она снова поклонилась.
Бьякуя поймал себя на мысли, что не привык к такому, вполне обычному, обращению. Гораздо чаще он слышит в свой адрес почтительное «тайчо». Даже коллеги, если им приспичит обратиться со всеми формальностями, предпочитают эту форму, а уж новый главнокомандующий и вовсе фамильярно зовет по имени. Нет, все-таки, он слишком редко общается с кем-то за пределами Готэй.