Срочно нужен гробовщик (Сборник)
Шрифт:
Она изящно присела на самый краешек кровати и отпила внушительный глоток. Кампьен тоже потянул из своего бокала, но с меньшим энтузиазмом. Он не был большим охотником до виски, тем более среди ночи и в постели.
— Полицейский разбудил вас? — спросил он. — Очень сожалею. Особенной надобности не было.
— Ничего, я не спала, — говорила ночная гостья приглушенно.
— Я хотела бы поговорить с вами, мистер Кампьен. Во-первых, это точно, что в письме нет плохих новостей?
— В письме нет ничего для нас неожиданного, — ответил не покривив душой Кампьен. —
— Конечно, отравлена. Надеюсь, они разбудили нас среди ночи не для того, чтобы сообщить эту новость, — она говорила безо всякой досады. — В чем, в чем, а в этом мы не сомневаемся, не такие мы дураки. Послушайте, мистер Кампьен, я что хочу сказать. Я с вами абсолютно откровенна. И очень, очень вам благодарна, вы можете во всем мне доверять. Я ничего от вас не таю. Поверьте моему слову.
Это горячее обращение могло бы показаться в любых других устах подозрительным, но, как ни странно, в устах мисс Роупер оно прозвучало впечатляюще. Ее румяное птичье личико совершенно серьезно выглядывало из-под рюшек и бантиков чепца.
— Не сомневаюсь, — ответил Кампьен.
— Вы знаете, у каждого человека есть свои маленькие тайны. Но у меня нет от вас тайн. Раз уж я вас позвала на помощь, буду вести честную игру.
— Что вас гложет, тетушка? Молодая девушка, которая меняет на крыше платье? — тихо рассмеялся Кампьен.
— На крыше! Так вот, оказывается, как она это проделывает. Дикая кошка! — мисс Роупер восприняла новость с облегчением, явно проглядывающим сквозь притворное удивление. — Я знала, что она где-то переодевается, потому что Кларри видел ее на той неделе на Бейзуотер-роуд разряженной в пух и прах, а вечером того же дня она вернулась домой в своей старой одежке. И я молила Бога, чтобы она переодевалась… не в чьем-нибудь присутствии, но она не из этих дурочек. Бедное дитя.
Кампьену было не совсем ясно, из-за чего сокрушается Рене
— из-за этого последнего обстоятельства или какого другого изъяна племянницы Палинодов.
— Вы к ней хорошо относитесь?
— Она такая лапочка. — Старая актриса улыбнулась доброй и вместе озабоченной улыбкой. — Клайти получила чудовищное воспитание. Эти бедные старики не понимают, что значит быть молодой. Да и как они могут понимать? Клайти влюблена по уши, она сейчас как розовый бутон — вот-вот распустится. Я где-то вычитала это сравнение. Но это и на самом деле так. Колючая, а розовые лепестки уже выглядывают. Кларри говорит — этот парень очень трогательно к ней относится. Боится до нее дотронуться.
— Он тоже совсем юнец?
— Не скажите, вполне взрослый мужчина. Уже девятнадцать. Длинный, угловатый, ходит в вязаном свитере. Знаете, есть шерстяные вещи, которые с каждой стиркой садятся. Вот он такой и носит — как есть ободранный кролик. Думаю, это платье — его выбор. Платила, разумеется, Клайти. Но она даже купального костюма не способна выбрать. Кларри мне описал ее наряд — я по его описанию и сужу, что это его идея.
Она еще чуть-чуть отпила и вдруг хихикнула.
— Он сказал про Клайти: она выглядит
— А как они познакомились?
— Бог их знает. Она никогда о нем не говорит. А услышит тарахтение мотоцикла, вспыхнет, точно маковый цвет. И уверена, что никто ничего не замечает. — Помолчав немного, Рене с чувством прибавила: — Помню, я такая же была в ее годы. А вы себя помните? Ах, что это я! Вы еще не в том возрасте, чтобы вспоминать прошлое. Но, конечно, и вас эта пора не минует.
Сидя в постели с бокалом виски, ощущая, как убегают в вечность тихие предрассветные минуты, Кампьен подумал — а хорошо бы все-таки миновала. Но Рене уже опять говорила, конфиденциально приблизив к нему лицо:
— Как я уже сказала, мистер Кампьен, есть одно маленькое обстоятельство, оно тянется уже давно, и я просто обязана о нем рассказать, чтобы вы не так удивлялись, если случайно узнаете… Кто там?
Последние слова были обращены к двери, которая начала медленно отворяться. На пороге появилась худощавая с военной выправкой фигура, облаченная в синий тяжелый шлафрок прекрасного покроя, с вышивкой. Капитан Алестер Сетон явно не знал, как быть дальше. Лицо у него было смущенное, взгляд просил снисхождения.
— Приношу свои самые искренние извинения, — начал он в точно такой манере, как Кампьен и ожидал, но более низким голосом. — Я шел мимо. Думал, что в этой комнате никто не живет, и вдруг вижу — слабая полоска света.
— Да полноте, капитан. Просто вы учуяли запах виски, — рассмеялась Рене. — Присоединяйтесь к нам. Возьмите вон там полоскательный стакан и несите его сюда.
Капитан обезоруживающе улыбнулся, как улыбается ребенок, признающийся в невинной проказе.
«Чей-то он баловень?» — подумал Кампьен и внимательно посмотрел на мисс Роупер. Она наливала в стакан виски, отмерив ровно на два пальца — по-видимому, узаконенная дозировка.
— Пейте, — сказала она. — В общем, хорошо, что вы пришли, потому что расскажете мистеру Кампьену во всех подробностях, как мисс Руфь заболела. Только умерьте голос. У нас ведь тайный совет, да и виски скоро кончится, если еще кто-нибудь пожалует.
Так вот оно что! Рене организовала это ночное бдение, чтобы как будто невзначай посвятить его в свою тайну. Что ж, связь вполне респектабельная.
Капитан удобно расположился в кресле мореного дуба, похожем на трон скандинавского короля.
— Я не убивал леди, — произнес он, застенчиво улыбнувшись Кампьену, точно не сомневался, что понравится ему.
— Ты ее не знал, Альберт, — поспешно вставила Рене, как будто боялась, что ситуация может выйти из-под контроля. — Она была высокая дородная женщина, выше всех остальных Палинодов. К тому же в отличие от них не отличалась большим умом. Я знаю, что думает Кларри. Но он совершенно не прав…
— Как это ни странно, — пробубнил себе в стакан капитан Сетон и опять улыбнулся, на этот раз со злинкой, как порой улыбаются коты.