Срочно требуется царь
Шрифт:
Кысь приподнял вихрастую голову с тонкой, как блин, но самой настоящей подушки, сжал три раза уворованный еще днем в столовой светильник-восьмерку и осторожно отогнул два пальца. Белый лучик света, обрадованный нежданной свободе, тут же вырвался из кулака и осветил его и несколько соседних кроватей, на которых тут же, как грибы после прохода грибника, выросли любопытные головы.
– Сейчас?.. – вопросительно просипел откуда-то справа, из темноты, Грачик и чихнул.
– Ты же не вылечился, – осуждающе прозвучал слева суровый голос
– Мне уже лучше! – возмутился простуженный мальчишка. – Жара-то нет!
– Зато чихаешь, как конь водовоза, – неодобрительно пробурчал Снегирча. – Ты же там всех…
– Тс-с-с-с!!! – яростно зашипел на него Кысь. Снегирча прикусил язык.
– А куда это вы собрались? В одну секунду вся спальня была на дыбах.
– Ночью нельзя на улицу выходить!
– Вы чё, сбежать хотите?
– Вы чё, дураки?
– А как вы отсюда сбежите?
– Через окно, как еще!
– Точно, дураки!
– Сами вы полоумные! – не вынес несправедливых нападок Кысь. – Никуда мы не сбегаем! Мы… по делам уходим! И скоро вернемся!
– А после этого мы все знаете, как заживем!.. – закашлялся Грачик. – Как сыр с маслом! Общество задумалось.
– Один сыр с маслом невкусно, – наконец, изрек общую мысль Векша. – Надо хлебушка хоть горбушечку.
– И колбасу, – поддержала его Воронья.
– И огурец соленый!..
– И помидору!..
– И рыбу копченую!..
– И укропу!..
– И петрушку!..
– И вештину!..
– И варенье!..
– Кто рыбу с вареньем ест? – выразителем всеобщих настроений снова стал Векша.
– Я… – нерешительно пискнул из левого угла Крысик. – Я бы всё с вареньем ел…
– Ты его так любишь? – уважительно склонил голову к плечу Снегирча.
– Ага… – робко кивнул Крысик. – Только не пробовал никогда… Но говорят, что вкуснее варенья только эта… вештина… а про нее уже Пчельник сказал.
– Ну, так вот, – авторитетно подвел итоги плебисцита Кысь. – Когда мы вернемся, то этой… вештины… с вареньем… у всех в городе будет просто завались. Понятно?
– Вы на продуктовый склад идете! – обрадовался Сусля.
– Ну… нет, вообще-то… – загадочно поджал пухлые губы Снегирча. – Но можно сказать и так.
– Ну, так мы с вами!
– Мы поможем!
– Чего это одни идут, а другие – нет!
– Тихо! – строго, не без основания опасаясь, что возобновившиеся возгласы быстро вернут к ним дежурного воспитателя, прикрикнул Кысь. – Идем только я, Снегирча и Мыська. Идем ненадолго. К утру вернемся. И всё расскажем. Честное богатырское. Это произвело нужное впечатление, и ребятня послушно замолкла. Если Кысь сказал «честное богатырское», значит, так оно и будет.
В волнующе-тревожной атмосфере шепотков и испытующе-завистливых взглядов трое разведчиков быстро оделись, выгребли из тайников под матрасами и подушками заготовленные припасы и, не оборачиваясь и не говоря больше ни слова, бесшумно отворили заранее проверенную и смазанную створку окна и исчезли во тьме.
– Уже
– Я знаю, – не оборачиваясь, кивнул тот и непроизвольно поежился. Не иначе, как от ночного заморозка.
– Ты это… не забыла? – попробовал и не смог заставить себя произнести неприятное колючее слово Снегирча.
– Что – это? – недовольно покосилась на него девочка.
– Ну… из двух букв… первая – «я»… последняя – «д»…
Мыська осторожно, будто в кармане у нее вместе с ядом находилась и змея, потрогала бок армячка.
– На месте.
– Не возражала… верява?..
– Д-да нет… – уклончиво повела плечом девочка, явно не желая разглашать подробностей дневных переговоров. – Сказала, что теперь проблем даже с самыми злыми собаками у меня не будет. Надо только бросить пару солинок на кусок хлеба и дать им сожрать. Кстати, хлеб у кого?
– У меня, – с болью в голосе отозвался Кысь.
При одной мысли о необходимости кормить вранежевых людоедов хлебом командира их маленького отряда передергивало, словно это ему подсыпали отравы. Но овощи собаки не ели, и поэтому альтернативой хлебу было только мясо, а это уже граничило со святотатством.
Через пять минут разведчики были на месте – напротив широкого, но захламленного заднего двора с его толпой разнокалиберных деревянных сараев различного назначения и архитектурных достоинств, каменой конюшней, пристроенной к ней вплотную коптильней, прилепленным неизвестным архитектором к другому крылу П-образного дворца свинарником и курятником, и тесным домиком из простого серого камня посреди двора – колодцем.
Как было условлено, Снегирча засветил амулет в кулаке, и командир выудил из наволочки четвертинку маленького каравая, потыренного днем в столовой вместе с восьмеркой, достал из-за обмотки ботинка короткий ножик с кривым лезвием и, недовольно сопя, стал нарезать хлеб на тонкие-тонкие ломти.
Когда всё было готово, с застывшим от ужаса и отвращения личиком Мыська извлекла из кармана узелок, развязала стягивающий его шнурок, потянулась за наговоренной солью пальцами и остановилась.
– Не буду я это руками трогать, – хмуро глянула она на мальчишек.
«Попробуйте только посмеяться», – крупными буквами было написан вызов на ее узкой худенькой мордашке.
Но разведчики только сочувственно поморщились, а Снегирча заботливо посоветовал:
– Ты… это… потряси… чуть-чуть… чтоб насыпалось…
Девочка коротко кивнула и аккуратно тряхнула мешочек над отрезанными кусками.
– Ага… есть…
– Пошли, – поспешно, словно пропитанная страшным заклинанием соль была живым злонамеренным существом, готовым выскочить и наброситься на нее в любую секунду, Мыська затянула узелок, торопливо сунула поглубже обратно в карман и мотнула головой в сторону смутно серевшей во мраке громады вранежева дворца.