США под юбкой

Голубицкая Жанна

Брайтонцы, конечно, похожи на нас — но только на нас образца 70-х — начала 80-х годов. Слегка подозрительные, редко улыбчивые, но при этом всегда готовые к соленой шутке и крепкому словцу. И 30, и 20 лет назад сюда приезжали за лучшей долей, за красивой жизнью… И оказавшись полностью оторванными от родины, жили мыслью: «Эх, вот бы у нас на Арбате увидели меня в „кадиллаке“, а Маню — в алмазах!» А теперь брайтонцам непросто понять, что в голове у «новых россиян», прибывающих не из бедной, голодной и увитой очередями, а из сытой, полной бутиков и ресторанов столицы. Брайтонцы помнят Москву днем серой, а вечерами — кромешно-мглистой. Вывески магазинов — подслеповатыми, а граждан — мрачными и озабоченными добычей продуктов. Не жалуют тут ипредставителей «последней волны» — русских, эмигрировавших уже из свободной России. Эти люди приезжают с большими капиталами и такими же амбициями. Они скупают пентхаусы на Манхэттене, а на Брайтон приезжают поглазеть, как на диво. «Новые русские манхэттенцы» взирают на Брайтон-Бич с любопытством и слегка свысока — как на музей, где время остановилось. Для них это закрытый мирок брежневской эпохи, полный мрачных взглядов, подозрений

и провинциальных замашек. Брайтонцы «новых манхэттенцев», конечно, не гонят. Но и любви особой не испытывают, что не скрывают. Как хорошо сказал бывший рижанин, ныне житель Брайтона, замечательный критик и эссеист Александр Генис: «Здесь у нас говорят, что думают, не обращая внимания на детей, женщин и генсеков».

Конечно, население сегодняшнего Брайтон-Бич состоит не только из энергичных, но малообразованных провинциалов, вывезенных из России еврейских бабушек и полумафиозных российских бизнесменов, вовремя уехавших за рубеж. Многие русские американцы второго поколения, не имеющие проблем ни с английским языком, ни с работой, ни с американскими бытовыми привычками, не торопятся съезжать с Брайтон-Бич, а только меняют квартиры на лучшие и большие. Они привыкли покупать свежий щавель, есть в кафе домашний борщ с пампушками, а вечерами дефилировать по набережной, где Атлантика с успехом заменяет им Черное море. И снова процитирую Гениса: «Брайтон — это реинкарнация Одессы, причем именно той шумной, грязной, полублатной Одессы, которую Бабель в содроганиях восторга описывал рассадником мечты, фантазии и неправдоподобно яркого мировосприятия».

Возможно, мой прочувствованный рассказ о нравах Брайтона покажется вам лирическим отступлением. Но поверьте: Брайтон стоит лирики! И здесь надо не что-то посещать, а просто гулять и впитывать его неповторимый дух.

Как гулять по Брайтону:

• Конечно же, по «бордвоку» (boardwalk) — деревянной эспланаде вдоль океана. Это самая длинная в Нью-Йорке прогулочная набережная: она протянулась на целых 5 километров, до самого Coney Island. Неторопливо шагая по ней в сторону парка аттракционов, вы сможете лицезреть брайтонскую публику во всей красе.

• Купаться в районе Брайтон-бич стоит, если только уж очень жарко или рано утром — пляж хоть и поддерживается в чистоте, но слишком переполнен.

• Главный очаг культуры Брайтон-Бич — театр «Миллениум» (1029 Brighton Beach Ave).Здесь практически без перерывов выступают гастролеры «с большой земли»: от Жванецкого до Жириновского.

• Самая интересная часть меню брайтонских ресторанов — музыкальная программа. Шансон, дискотека 80-х и песни советских лет, которые на родине давно позабыты. Дамы в вечерних платьях, кавалеры в лаковых штиблетах, шампанское рекой — и танцы, танцы, танцы!

• А самым экзотическим развлечением (все-таки Брайтон-Бич в Америке!) тут является русская баня с веником, водкой и селедкой. Аксессуары для бани, включая шайки и войлочные шапки, вовсю продаются с уличных лотков. Затопят местные баньку по-черному — и парит над Брайтоном русский дух, и Русью пахнет!

Так что если, находясь в Нью-Йорке, соскучитесь по родине, то станция подземки, на которой вам следует сойти, так и называется — «Brighton Beach».

Любовь в Нью-Йорке

Заинтригованы навсегда.

Мишель — из тех, кто влюбился в Нью-Йорк с первого взгляда и, похоже, надолго. Она — моя бывшая одноклассница. На родине ее звали иначе, но в эмиграции она взяла другое имя, более привычное американскому уху. Мишель уехала из России в 92-м году. За океан ее привела любовь. У нее был страстный роман с однокурсником по медицинскому институту, а его семья как раз собиралась в эмиграцию. Выйдя замуж, Мишель уехала с мужем и новыми родственниками. Уже в Америке родила сына. Но так сложилось, что за океаном молодая семья долго не просуществовала, уж больно тяжело пришлось первое время. В итоге молодые развелись, Мишель осталась с маленьким сынишкой. У нее был выбор: вернуться домой или все же попытаться найти свое место под американским солнцем — уже в одиночку. Да с ребенком на руках. Но, поразмыслив, она все же выбрала второе.

Трудиться пришлось упорно, много и тяжело. «В Америке все много работают, — улыбается Мишель, — и постепенно к этому привыкаешь!» Сына приходилось оставлять с няней, а няне — платить. А американские няни привыкли получать хорошо. Чтобы «подтвердить» для американцев диплом стоматологического факультета московского медицинского института, Мишель предстояло пересдать специальность на английском. Заодно она отучилась еще и в Dentist School of NYU — Стоматологической Школе при Нью-йоркском университете. Потом нашла работу — помощником дантиста на Брайтоне. Стала зарабатывать, постепенно встала на ноги и приобрела жилье. И через какое-то время смогла вызвать к себе из Москвы маму, папу и младшего брата. Были еще попытки устроить личную жизнь — и с американцами, и с «русскими американцами» во втором поколении. В итоге Мишель пришла к выводу: романы — романами, но нелегкие годы становления не только закалили ее, но и существенно подняли планку в выборе партнера. Она привыкла жить для себя, для сына, для родителей. И ей трудно делить крышу и вообще жизнь с мужчиной, который не на все 100 % соответствует ее представлениям о достойном спутнике жизни. Такой ей пока не встретился, но Мишель никуда и не торопится. Тем более, в США нет предрассудков, которые у нас встречаются по сей день, особенно в провинции: «Ах, ей за 30 и она не замужем? Вот бедняжка!» За океаном также нет обидных слов «разведенка» и «мать-одиночка». Есть только понятие self-made woman — самостоятельная, самодостаточная женщина. Мишель чувствует себя свободной и независимой, и отсутствие в ее жизни «мужского плеча», если честно, ее не сильно напрягает. Зато все остальное в ее жизни есть, и в достатке. Очаровательный 12-летний сын учится

в престижной школе на Манхэттене. За ним присматривает мама Мишель — ухоженная и очень красивая для своих лет женщина. Отец Мишель умер уже за океаном, он был уже очень пожилой человек. Но его дочь гордится тем, что последние годы своей жизни он провел в достатке, тепле и уюте. Пока он болел, у него были самые лучшие лекарства, самые лучшие врачи и самая полезная еда. Специально для мамы и сына Мишель приобрела дом в Бруклине, прямо на берегу океана. Сейчас у нее собственный бизнес: dental office — стоматологический кабинет в Бруклине. Мишель отличный профессионал, и пациенты ее обожают. За годы врачебной практики она наработала обширную клиентуру. В Бруклине о Мишель говорят: «У нее золотые руки!» А зная, что за океаном ради красного словца комплименты не делаются, понимаешь: такая похвала многого стоит! Недавно Мишель приобрела уютную condo (кондоминиум или кондо — так в Штатах называют апартаменты квартирного типа) в одном из самых престижных районов Манхэттена — Upper East Side. Когда она не с мамой и с сыном, она бывает здесь — отдыхает, отсыпается, читает. Иногда она встречается с мужчинами, что вполне естественно: Мишель — молодая, ухоженная, красивая женщина. Серьезных отношений пока нет, но Мишель уверена: все впереди!

Мы с Мишель болтаем в небольшом симпатичном баре на Манхэттене. Она тоже частично использует «рунглиш», хотя английский знает в совершенстве. Базовые знания в нас еще в нашей московской английской спецшколе № 1 вдолбили. Плюс, конечно, многолетняя практика. Но «рунглиш» — неизбежное лингвистическое последствие того, когда приходится в равной степени использовать два языка. Как среди друзей, так и среди пациентов Мишель, есть и русские, и американцы. Так что и русский язык, и английский — оба теперь родные. Вот что Мишель говорит о Нью-Йорке:

— NY — очень стильный город. Я как увидела впервые Манхэттен, поняла: это мое! Этот город энергетически очень насыщенный — сильный, живой, и его энергетика очень мне подходит. Такое ощущение, что здесь все движется вперед, все нацелено на успех. Нью-Йорк-Сити интригует и завораживает. Во всяком случае, я была под сильнейшим впечатлением от этого мегаполиса весь первый год. А, может быть, и два. Мне приятен общий дух города — очень позитивный, оптимистический. Нью-Йорк понравился мне так, что — несмотря на то, что первое время у меня было много трудностей и мало времени — я занялась изучением его истории. Прочитала много книг — и о становлении самого New York City, и по истории иммиграции. Это очень, очень интересно! Историю этого города творили сильные, успешные и талантливые авантюристы, покинувшие Старый Свет ради воплощения своих самых дерзких мечтаний. Многие из которых претворились в жизнь. Конечно, NY совсем не похож на Москву. Во всяком слчае, на ту столицу, из которой я уезжала. С тех пор я не была на родине, но слышала: у вас все очень сильно изменилось. Возможно, нынешним россиянам уже не в диковину некоторые нью-йоркские реалии. Но меня в первое время многие вещи безмерно удивляли. Например, как сейчас помню: иду по улице Манхэттена, смотрю вывеска «Nails» — ногти. Что это, думаю? Ногти, что ли, тут продают? Оказалось, в NY не так, как у нас, где в салоне-парикмахерской делают все сразу — и маникюр, и педикюр, и прическу. Нет, конечно, и тут бывают большие салоны со всеми видами услуг, но чаще nail service («ногтевой сервис») — это отдельное заведение. Причем, кабинеты «Nails» очень популярны и встречаются в NY на каждом шагу. Это очень удобно: идешь по делам, можно заскочить и быстро привести руки в порядок. А вообще все, что касается красоты — прически, косметологические процедуры — в NY стоит дорого. Я слышала, что сейчас и в России эти услуги стали дороже. Но по сравнению с Москвой конца 80-х — начала 90-х цены показались мне просто заоблачными! В Америке же всегда труд стилистов и визажистов — равно как и врачей — считался одним из самых высокооплачиваемых. Ведь это то, что человек делает руками, в индивидуальном порядке. А такой вид сервиса тут всегда дороже, чем какой-нибудь автоматизированный, обезличенный процесс. Именно поэтому многие, не раздумывая, идут учиться на маникюрщиц, парикмахеров, массажистов. Это гарантированный заработок. Один из первых салонов красоты, в котором я побывала в Нью-Йорке — «Riccardo Maggiore» на Пятой авеню (18 West 56 ^thstreet at 5 ^thavenue, tel. [phone]). Меня, конечно, поразила роскошь, изысканность, вышколенность персонала, качественное обслуживание… Но и цены тоже! Все было очень недешево, хотя волосы и ногти мне там привели в порядок идеально. Сейчас, когда у меня есть время, я отправляюсь «на релакс» в SPA в «Frederic Fekkai» (Frederic Fekkai Beaute de Provence SPA 15 East57 ^thStreet (between Fifth&Madison Aves., tel. [phone]).Такого количества расслабляющих процедур, как у них, нет нигде в городе. Иногда я записываюсь на укладку к самому Фредерику, владельцу этого салона. Он не только прекрасный мастер, но и очень обаятельный человек. Кстати, в NY так принято: хозяева заведений beauty industry (индустрии красоты) обычно тоже время от времени берут в руки ножницы или пилку — для друзей, для любимых клиентов и просто для поддержания профессиональной формы. К тому же, личное участие владельца в обслуживании привносит в салон дух эксклюзивности и особой дружеской атмосферы, что очень важно для женщин.

Еще в свободное время я хожу в школу танцев, в студию фламенко. Танцы и йога вполне заменяют мне фитнес, на который просто нет времени. И желания особого, если честно, тоже. В школе танцев у меня есть партнер, с ним мы иногда встречаемся и вне занятий. Идем в кино, бар или какой-нибудь клуб, где танцуют латину. Показываем там класс, которому нас научили в школе. Обычно все окружающие восхищаются нашей парой, что приятно! Но при всем том это не dating — то есть, не свидания. Никакой любви и близких отношений между нами нет. Это просто приятный совместный досуг, что-то вроде дружбы. В Нью-Йорке, кстати, подобная форма общения между мужчиной и женщиной никого не удивляют.