Стагнация
Шрифт:
Изучение хроники современности прервал Пир, рывком вошедший в комнату и заставший Марка за столом. Это было послеобеденное время. Куратор сообщил, что вылет лайнера будет через три с половиной часа.
– И ты вот так просто полетишь со мной? – спросил Марк, не вставая из-за стола.
– Это моя работа, парень. Должно быть весело. Я бывал в Новосибирской агломерации пару раз и очень давно.
– Ну, я там не был еще дольше, – пошутил Марк, но на его лице этого не отразилось.
– А-а, шутки, – Пир погрозил ему пальцем, – это хорошо! Это правильно!
Затем немного
– Марк? Помнишь, мы говорили про журналистов?
– Помню, – он стал медленно подниматься из-за стола.
– Они внизу.
– Внизу где? Здесь?
– Да. Уже несколько дней караулят твое появление. Сегодня это случится.
– Как они узнали?
– В наше время мгновенной информации ничего скрыть нельзя. Они знали, что срок самого долго заключения подходит к концу, знают, что первая часть адаптационного курса два дня… так, что как-то само собой и получилось.
– Никогда не давал интервью, – сказал Марк, глядя на него.
– А ты особо с ними и не говори – опоздаем на самолет.
– Уже надо идти?
– А я тебе о чем, парень? Вещей у тебя нет, а билеты есть. Пойдем.
Они плавно спустились вниз с пятидесятого этаж на скоростном, цилиндрической формы, лифте. Углов не было, а стены вокруг проецировали образы города, и вначале могло показаться, что они стеклянные. На полу ковер, из динамиков доносилась нестареющая классика Моцарта. Ехали молча.
Двери раскрылись в вестибюле первого этажа. Огромный холл в тех же зеленых тонах, что и кабинет Элона Остовского. Только больше зеленых насаждений и людей. Мраморный пол, узорчатый высокий потолок. По бокам высокие колонны, разделяющие все пространство на секции. Выход находился в другом конце. Пир ускорил шаг… Марк старался рассмотреть помещение и лица вокруг. Последнее удавалось легко – практически все оборачивались к нему с явным интересом. И стало понятно – они знают кто он.
Когда до огромных в несколько метров дверей, выполненных в стиле XIX века, оставалось пару шагов, идущих окружила небольшая группа людей в светлых одеждах и с одинаковыми короткими прическами. Марк ожидал шумную толпу, вспышки фотокамер, блески объективов, лес микрофонов разных размеров и перебои вопросов, накладывающихся друг на друга. Вместо этого пятеро журналистов лишь отвели их в сторону, словно хотели поговорить наедине. Трое парней и две девушки. У них не было камер и даже диктофонов. В руках не было блокнотов. Все носили лишь очки, а над головами кружило несколько квадрокоптеров. Пир, сделав недовольное лицо, буркнул что-то типа «Быстрее, мы торопимся!» и шагнул чуть вправо.
– Хей! – раздался голос девушки с длинным носом в узких очках, – Вы и вправду Марк Круглов, осужденный на сто пятьдесят лет?
Повисла секундная пауза и Марк, кашлянув закрытым ртом, промямлил:
– Да, это я.
– Что Вы чувствуете, поняв, что такой большой срок миновал? – парень слева от Марка смотрел на него, не отрываясь.
– Не знаю… облегчение?
– Для Вас годы пролетели в один миг?
– Нет, но будто бы просто долго спал.
– Как Вам новый современный мир? Он сильно отличен от того, что вы знали? – Другая девушка справа от них растянула
– Мне еще мало, что известно, но есть вещи, которые меня удивили.
– Например? – подхватил другой журналист.
– Ну… – тот задумался и посмотрел на своего куратора. На миг тому показалось, что Марк смотрит на него, как на своего адвоката, – устройства коммуникации намного лучше.
Марк поднял левую руку с ППК и покрутил ею.
– Вы можете сказать, за что были осуждены на такой срок?
– Мог бы, но не хотел.
– Скажите, Вы планируете в ближайшее время посетить дейдрим-центры?
– Нет, не планирую.
– А Вам объяснили, что вообще значит данная процедура? В ваше время такого не было.
– Объяснили в двух словах. Я понял, что это воспоминания. В мое время пользовались фотографиями и рассказами.
Эти слова вызвали легкое веселье у интервьюеров. Марк тоже расслабился и позволил себе посмеяться с ними. А затем заметил, как некоторые из проходящих мимо, стали останавливаться и подходить ближе к месту разговора. Они привлекали внимание зрителей.
– А как Вам современная социальная жизнь? – вновь послышался голос девушки в овальных очках.
– Надеюсь, она окажется, так же сбалансирована, как мне и обещали.
– Марк, что Вы планируете делать в ближайшее время?
– Попытаюсь освоиться, наверное. Мне много еще нудно узнать, попробовать, понять. Не знаю, пока ничего неопределенного.
– А Вы уже узнали свой уровень социальной значимости?
– Конечно, еще в первый день.
– И какую цифру он показывает?
Марк вновь посмотрел на журналистку с овальными очками. Ухмылка так и застыла на ее лице. Вот только улыбалась она как-то неискренне.
– Я тут недолго еще, но, как понял, эта информация достаточно личного характера, и ее не принято раскрывать, – сказал он и увидел, что ответом она осталась довольна.
– И все же? Ниже четырех или выше?
– И все же, давайте, не будем.
– Скажите, Марк, Вас не пугает, что прошлое так далеко теперь?
– Конечно, пугает, но я мало что могу. Только пробовать этот дейдрим.
– В какое воспоминание Вы бы хотели вернуться?
Марк открыл рот для ответа, но вдумался в сам вопрос не сразу. Вернуться. Самые ценные моменты в жизни? Период детства? Юности? Студенчества? Любой, ведь там живы все, кого он знал. Отвечать он не стал, пропало всякое желание. Захотелось выйти. Вздохнуть глубже и закурить. Увидев, как Марк замешкал с ответом, его куратор тут же вмешался:
– Так, давайте на сегодня закончим? – сказал он, подталкивая его, положив руку на плечо.
– Еще пару вопросов.
– Все вопросы и предложения теперь в директ. А сейчас извините, мы торопимся.
– Куда Вы уезжаете?
– Марк? Марк? Вы планируете остаться в Москве или же улетите в другой город?
Пока вопросы сыпались, они прорвались сквозь уже образовавшуюся толпу и выскользнули за двери центра в город с остатками вечернего летнего солнца.
– Эй, парень, ты что поник? Нормально? – Пир похлопал Марка по спине.