Стакан воды, или Причины и следствия
Шрифт:
Королева (тихо, Болингброку). Болингброк, спасите нас…
Болингброк (приблизившись к придворным, которые сгруппировались в глубине сцены, сам останавливается в центре ее). Разрешите… я сейчас вам все объясню…
Герцогиня (обращаясь к Болингброку). И потрудитесь объяснить, милорд, почему арестованный, охрана которого была доверена вам, на свободе? По каким соображениям?
Болингброк (обернувшись к собравшимся). По
Королева и герцогиня (вместе). О небо!..
Королева (взволнованно). Джентльмены, джентльмены… (Знаком предлагает им немного отдалиться.) На минутку, прошу вас…
Все отходят на несколько шагов. Королева остается на авансцене с Болингброком.
(Вполголоса.) Что вы наделали?!
Болингброк (вполголоса). Вы просили меня спасти вас…
Королева с трудом скрывает свое волнение.
Немного мужества, государыня. И потом, разве можно было позволить обесчестить молодую девушку, которая пожертвовала собой ради вашего величества?
Королева (приняв решение, мужественно). Нет, конечно! (Вполголоса.) Скажите им, чтобы они приблизились.
Болингброк подает им знак; стоящие в отдалении Абигайль и Мешем робко приближаются.
(Взволнованная, вполголоса, к Абигайль.) Абигайль, вы слышали… не опровергайте Болингброка. Так надо… Еще одно это доказательство вашей преданности… и вы приобретете навеки мою благодарность и мою дружбу!
Абигайль (порывисто, королеве). Ах, государыня… если бы вы только знали…
Болингброк (прерывает ее). Молчание!.. (Подает знак Мешему, который в свою очередь приближается к королеве.)
Королева. Что касается вас, Мешем…
Болингброк (вполголоса, Мешему). Отказывайтесь!
Королева. …я знаю… что, может быть, другие чувства… но ваша королева просит вас об этом… из преданности к ней!..
Мешем. Ваше величество, я…
Королева. Она приказывает вам!..
Мешем и Абигайль в низком поклоне склоняются перед королевой и отходят на правую сторону сцены.
(Переходя на середину сцены и обращаясь к придворным.) Милорды и джентльмены! Серьезные события, о которых известила нас герцогиня, заставляют нас ускорить принятие решений, над которыми мы уже давно размышляли. Мои
Болингброк (который стоит на правой стороне сцены между Мешемом и Абигайль. Тихо, к Абигайль). Ну как, Абигайль, разве неправильна моя система? Лорд Мальборо низвергнут, Европа умиротворена…
Мешем (передает ему подписанные королевой бумаги). …Болингброк министр…
Болингброк. И все это — благодаря одному стакану воды…
Послесловие
Все в этом мире построено на шарлатанстве…
Нет такой книги, в которой не было бы чего-нибудь полезного.
Srcibe для любого француза слово понятное — писака, писарь, публичный писатель, журналист. В незапамятные времена оно пришло во французский язык из древней латыни, из великого прошлого всех романских народов, от почтеннного слова scribere — писать.
Эжен Скриб получил свою фамилию от отца, торговца шелком, появившись на свет в Париже в 1791 году. Скриб — это родовое имя, а вовсе не псевдоним, и такая «говорящая» фамилия, вероятно, доставляла особую радость его литературным и театральным недругам, коих у Скриба было несметное количество. Ведь миллионное состояние, нажитое на водевилях и комедиях, настоящий триумф его пьесок на всех театральных площадках Европы уже при жизни, ошеломительный успех его либретто, навсегда соединенных с именами Мейербера, Обера, Галеви, Россини, Верди, Доницетти, — это не повод для радости коллег по цеху и строгих театральных журналистов. Интересно, что критиковали Скриба яростно и жестоко, и справа, и слева, и либерально настроенные критики, и критики, отличавшиеся устойчивым консервативным академическим вкусом. После 1836 года, когда Скриб был избран в число «бессмертных» Французской Академии, в прессе поднялся настоящий стон и вой! Подумать только — Гюго было отказано в этой чести, а ему, автору сотен пустяковых пьесок, водевилисту, куплетисту, какому-то писаке, Скрибу… Но, наверное, не напрасно сын почтенного буржуа получил право на такую «говорящую» фамилию. Ведь как поется в одной известной песенке: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!»
Маленький «писака» рано лишился родителей и перешел на попечение к известному адвокату, что, безусловно, повлияло на его судьбу. Отныне атмосфера финансовых тяжб, судебных исков, имущественных споров между родственниками, биржевых махинаций формировала ум будущего драматурга. Интересно, что многие крупнейшие драматические авторы прошли эту блестящую школу юриспруденции: где, как не в суде в жестком диалоге сторон, конфликт встает в полный рост! До адвоката юный Скриб не дослужился, но опыт стряпчего в суде научил его видеть механизм современного мира. Вот она, его школа жизни, отточенная в форме театрального диалога: