Сталь остается
Шрифт:
— Времени мало, — предостерег голос, по-прежнему звучавший издалека. — Твои братья собрались убить тебя.
И все.
Фигура исчезла.
Эгар дернул руку, которую уже никто не сжимал, и едва не упал. Рванул из ножен кинжал. Обернулся. Никого. Незнакомец пропал. Растворился в стылом воздухе или высокой траве, как унесенная ветром память о голосе, как кисловатый запах, смешавшийся с дымком от костра. Как невидимый след от пальцев на запястье.
Эгар еще раз огляделся, сдерживая дыхание, держась за нож. Тихо. Только серый сумрак
Обруч в небе — как окровавленное полукружье. Пирамидка на отцовской могиле. Пустая фляжка у камня. Черный силуэт дерева.
— Мои братья в Ишлин-Ичане, — сказал Эгар в тишину. — Напиваются.
Он повернулся к западу, в сторону далекого города. Бросил взгляд на опускающееся за горизонт солнце.
И увидел приближающиеся силуэты всадников.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Рингил попытался, хотя и без особой надежды, разыграть благородный гнев аристократа.
— Что это все значит? Вознамерились ограбить меня, как обычные уголовники? Мой отец…
Терип Хейл покачал головой.
— Перестаньте, друг мой. Ваш акцент такой же фальшивый, как и все остальное. Не надо притворяться, это вам не поможет. А теперь повторяю вопрос. Кто вы такой? Что здесь делаете? И почему вас так интересуют бесплодные рабыни из Болотного племени?
Вон оно что.
— Ладно, — сказал Рингил, понимая, что в запасе не больше минуты и что после этого Хейл просто-напросто разоружит их.
А потом их отправят туда, куда отправляют непокорных рабынь. Допросят с пристрастием, вытянут все, что можно, и, если повезет, выбросят, как выпотрошенную рыбу, с перерезанными глотками.
Миленькое дельце, Гил.
Какие у них шансы? Едва ловушка захлопнулась, как Эрил и Гирш замерли на месте, держа руки подальше от оружия, чтобы неловким движением не спровоцировать арбалетчиков, лица которых окаменели от напряжения. Сейчас они напоминали людей, переходящих вброд ледяную реку, взрослых, попавших в детскую игру и застывших на полушаге при команде «Стой!». Оба телохранителя, конечно, уже оценили ситуацию и ждали теперь, что будет делать Рингил.
Насколько он мог видеть, в них целились из трех арбалетов. Остальные противники были вооружены короткими мечами.
— Ладно? — проскрипел Хейл. — Что «ладно»?
— Ваша взяла. Я не Ларанинтал из Шеншената. И я не из империи. Меня зовут Рингил Эскиат.
Хейл моргнул от удивления.
— Рингил Эскиат? Ну конечно.
Но Рингил уже заметил, что его слова достигли цели, — люди в нишах заволновались, некоторые переглянулись, кто-то пробормотал что-то соседу. В глазах шевельнулось любопытство. Со времени осады Трилейна прошло восемь лет, победа под Гэллоус-Гэп случилась годом раньше, сама война закончилась пять лет назад, но легенды, пусть и подзабытые, по-прежнему жили в сознании людей.
— Эскиат погиб под Эннишмином, — фыркнул кто-то. — Когда дрался с имперскими.
Спокойнее.
—
Еще кто-то ухмыльнулся. Другой ткнул его локтем в бок — заткнись. Рингил понимал — инициативу упускать нельзя. Медленно, чтобы движение не сочли опасным, он поднял руку и показал пальцем на торчащую из-за левого плеча рукоять палаша.
— Там — Рейвенсфренд, — громко сказал он. — Кириатская сталь. Выкован в Ан-Монале для клана Индаманинармал. Его подарил мне Грашгал-Странник. Рейвенсфренд пил драконью кровь при Раджале, Гэллоус-Гэп и Трилейне. Да, я — Рингил из Дома Эскиатов.
Еще один голос из ниши.
— Эй, он и вправду похож…
— Да? — перебил Хейл. — А знаешь, что я слышал? Я слышал, что этот Рингил Эскиат был вонючим мужеложцем. Это тоже правда?
Рингил послал ему улыбку.
— Будь я им, пришел бы сюда за девкой-рабыней?
— А я не знаю, зачем ты пришел. — Хейл сделал знак верзиле с цепью. — Сейчас мы все выясним. Варид.
Верзила подошел к Рингилу. Подошел так, чтобы блокировать любую попытку выхватить меч из ножен и в то же время избежать захвата. Вел он себя с осторожностью профессионального солдата — без презрительной ухмылки привратника, с полной серьезностью. Взгляд напряженный, жесткий. Наверно, тоже успел повоевать.
Кивком указал на рукоять Рейвенсфренда.
— Достань. Медленно.
В фонарях, под металлической сеткой, задрожало от залетевшего откуда-то ветерка пламя. По полу запрыгали длинные тени.
Рингил вытряхнул из рукава драконий кинжал и быстро шагнул влево.
Эти кинжалы делали махаки в последние годы войны. Делали не для боя — судьба противостояния уже решилась, — а для забавы, в знак близкой победы. В настоящей драке ими не пользовались. Рингилу кинжал подарил Эгар — однажды вечером, у костра, расчувствовавшись после выпитого. «Никчемная безделушка, — проворчал кочевник, пряча глаза. — Можешь взять себе, если нравится». Кинжал представлял собой, по сути, клык драконьего детеныша и имел треугольное сечение. Две его грани были рифленые, третья — гладкая и острая. Безвестный мастер вырезал у основания удобную рукоять. Клинок едва достигал девяти дюймов в длину — и спрятать нетрудно, и до сердца, если надо, достанет. В свете фонаря лезвие отливало янтарным блеском.
Развернувшись от бедра, Рингил всадил кинжал Вариду под подбородок.
— Нет! — взревел кто-то с истеричной яростью.
В любом случае это был не Варид — кинжал пригвоздил его язык к небу, так что рот верзила не смог бы открыть при всем желании. Его хватило только лишь на невнятный хрип — драконий клык уже рассек мозг на две половинки. Из-за стиснутых зубов пенистыми алыми брызгами ударила кровь. Не давая Вариду упасть, Рингил прижался к нему, сморгнул попавшие в глаза капли.