Сталь разящая
Шрифт:
«Вот будет потеха, — несколько испуганно мыслил он, — если я все это придумал!.. Может, ей вообще на меня наплевать! Ну купалась при мне нагишом, ну и что? Может, здесь так принято!.. А, ладно! В крайнем случае изуродует. Кистенем своим…»
Взбодрив себя этим сомнительным рассуждением, Влад тихонько снял с колышков три петли и приподнял край полога. Черно, как в могиле. Тогда он снял все петли, до которых мог дотянуться, и откинул полог на бруствер. Обильный звездный свет пролился в неглубокую прямоугольную яму. Чага не спала.
— Чага, — растерянно сказал Влад. — Это я…
16
Нет-нет, все было замечательно, но… Чага отнеслась к его визиту как-то уж очень спокойно. Ошарашивающе спокойно. Как будто они уже лет десять состоят в законном браке и делят ложе (в смысле кошму) еженощно. Влад даже был слегка разочарован: все-таки под обстрелом полз, рисковал…
Полог они оставили раскрытым и теперь лежали рядом, глядя в тихое звездное небо.
— Чага, а почему ты кочуешь одна? — шепотом спросил Влад.
Она, как всегда, ответила не сразу.
— Металл убил всех, — услышал он наконец ее ровный негромкий голос.
— Да нет, Чага! — Влад приостановился, подыскивая слова. — Он убил их потом. А когда я прилетел, ты уже была одна. Почему?
На этот раз молчание было продолжительнее.
— Меня оставили в степи, — глухо сказала Чага.
— Оставили в степи? А что это значит? Расскажи.
И она стала рассказывать, отрешенно, с легкой грустью в голосе, словно речь шла не о ней, а о ком-то другом. И все же несколько раз что-то сдавливало ей горло: когда пришлось признаться, что она дважды прикоснулась к металлу, и еще когда говорила о Стрые, не решившемся переступить черту…
Влад слушал ошеломленно. Многое в рассказе было непонятно, но суть он уловил. Боже мой, изгнанница, бунтарь!.. Брала металл голыми руками!.. Ну вот хоть убей не мог он себе представить Чагу в этой роли!
— Чага, — растерянно сказал он, когда история кончилась. — Ты говоришь: если бы мы не нашли друг друга…
— Меня бы убил первый встречный, — тихо подтвердила она.
— Сталь разящая! — еле вымолвил Влад. — Слушай, как хорошо, что этим встречным оказался я!
— А тебя бы убил металл, — еще тише добавила она.
— Конечно! — с чувством подтвердил Влад. — Если бы ты тогда не выбила у меня из рук… ту штуку. Спасибо!.. — Он помолчал, кашлянул. — Слушай, а Мать… Она что, твоя родная мать?
— Нет. — Кажется, Чага улыбнулась. — Она была Мать семейства. А мне доводилась… — последовало незнакомое слово, означавшее, по всей видимости, степень родства.
«А ведь и впрямь пошел у меня язык! — с некоторым удивлением отметил Влад. — Болтаем вовсю…»
— Чага, — осторожно начал он. — А почему ты сейчас так боишься металла? Я знаю, бояться надо, но… не так же! Вот ты сказала: ты дважды к
— Меня оставили в степи, — напомнила Чага. Голос ее снова зазвучал глуховато.
Влад рассмеялся.
— Глупая! Хорошо, что оставили! А иначе он бы убил тебя вместе с ними!..
Чага вздохнула и не ответила. Однако полог уже натянуть не требует. Значит, сдвиги есть…
Снова почувствовав желание, он повернул ее к себе лицом и, умудренный опытом, нежно взял губами мочку уха. В прошлый раз он начал было с поцелуя в губы, за что немедленно получил легкую, но звонкую затрещину. Выяснилось, что так здесь не принято. Развратник!.. Слава Богу, все остальное было в точности как на Земле…
…Потом они снова отдыхали от любовных (супружеских?) ласк, и уже наплывала дремота, когда Влада посетила внезапная и несколько обидная мысль: а почему Чага, в свою очередь, так ни о чем его и не спросила? Нет, право, это было даже как-то оскорбительно… Неужели вот так просто возьмет и уснет?..
Он повернул голову и увидел, что Чага по-прежнему лежит на спине и смотрит в небо. Потом что-то вдруг изменилось в ее взгляде. Влад тоже невольно поднял глаза, и сердце екнуло: по ласково мерцающему небосклону ползла наискосок тяжелая крупная звезда. Значит, еще не стартовали…
— Чага, — позвал он. — Видишь?
— Да.
— Я прилетел оттуда, Чага, — проговорил он, чувствуя, что хрипнет.
Казалось, она не услышала. Удивленный ее равнодушием, Влад приподнялся на локте, всмотрелся в тронутое обильным звездным светом лицо и понял, что Чага лежит, буквально помертвев от страха. Наконец медленно повернула голову.
— Никому не говори… — произнесла она с тихой угрозой, и у Влада по спине побежали мурашки.
— Я… — растерялся он. — Только тебе… А почему?
— Убьют, — последовал мрачный ответ, и Чага снова стала смотреть на неторопливо переползающую звезду.
— А… за что?
Чага молчала. Потом все-таки ответила через силу:
— Бегущая звезда. Когда она появляется, где-нибудь падает стальная птица… Никому не говори. Узнают — убьют.
Та-ак… Влад, слегка потрясенный, опустился на место. А туземцы-то, выходит, очень неплохо информированы… Бегущая звезда, стальная птица… Однако позвольте! Что значит узнают — убьют?.. А сама она разве не знает? Не убила же…
— Хорошо, Чага, — покорно сказал он. — Я никому не буду говорить… Но с тобой-то я могу об этом?..
— Со мной — да, — нехотя согласилась она.
Грузная звезда подползала уже к краю чернеющего бруствера.
— А знаешь, что это? — спросила он.
— Металл, — равнодушно отозвалась Чага.
Влад поперхнулся.
— М-металл… — вынужден был согласиться он. — Но это совсем другой металл! Он не убивает. Он служит людям. Там есть люди, Чага. Много людей. Таких, как я…
Звезда уже скрылась за кромкой развороченного бруствера, а Чага все молчала.