Сталин и заговор генералов

Минаков Сергей Тимофеевич

Итак, в окружении М. Тухачевского в лице Н. Соллогуба и Е. Шиловского, а также В. Гатовского находились не только близкие соратники по польскому походу, но и «заговорщики-корниловцы». И не столь важно, знал ли об их «корниловском» прошлом сам Тухачевский. Важно то, что эти люди однажды решились на военно-политическую конспирацию. Они на нее были способны. Они имели соответствующие настроения на «военную диктатуру». Кто мог поручиться, что эти настроения исчезли, а не усилились?

Примечательно и совершенно в духе «корниловских настроений» было поведение Соллогуба сразу же после Петроградского вооруженного восстания и установления советской власти в Петрограде. Большевистскую революцию он, как и большинство других старших офицеров и генералов, встретил враждебно

и принял участие в попытках противостоять ей на фронте. Он тогда, в октябре—ноябре 1917 г., занимал должность генерал-квартирмейстера штаба Западного фронта.

Характеризуя окружение М. Тухачевского и останавливая столь пристальное внимание на Н. Соллогубе, нельзя обойти стороной еще одну личность, несомненно, принадлежащую к близким сотрудникам и единомышленникам указанных лиц.

Баторский Михаил Александрович (1890—1938) из дворян Санкт-Петербургской губернии, выпускник Пажеского корпуса, с 1909 г. — корнет л.-г. Кирасирского Ее Величества полка. В Пажеском корпусе он учился вместе с А. Гатовским, вместе с которым и попал в указанный гвардейский полк. Их приятельские отношения сохранились, пройдя через Первую мировую и Гражданскую войны, тем более что им неоднократно приходилось быть соратниками и сослуживцами. Он оставался в полку до 1915 г. ив чине штаб-ротмистра как окончивший в 1914 г. Академию Генерального штаба продолжил службу в штабах высших соединений Русской армии¹. С 1916 г. он в

РГВИА, ф. 3547, on. 1, д. 139. Послужной список М.А. Баторского. См. также «Список лиц с высшим военным образованием...... С. 22. См. также: Сувениров О. Ф. Трагедия РККА. 1937—1938. М., 1998. С. 377.

основном служил в разных должностях в штабах войск гвардии. Там он впервые встретился с Н. Соллогубом. Там, видимо, возникли у них приятельские отношения, возобновившиеся позже во время службы в Красной Армии. Они служили вместе в штабе гвардейского корпуса и Особой армии в 1917 г. Однако близкое служебное сотрудничество между ними относится к 1919—1921 гг.

Оказавшийся в Красной Армии с сентября 1918 г. М. Ба-торский с сентября 1919 г. занял должность начальника штаба 16-й армии, которой командовал Н. Соллогуб. Очевидно, их служебное сотрудничество было настолько плодотворным и боевое единомыслие и сложившиеся приятельские отношения столь сильны, что, когда М. Тухачевский взял к себе в качестве начальника фронта Н. Соллогуба (в октябре 1920 г.), то последний забрал с собой из штаба 16-й армии М. Баторского. Он занял должность помощника начальника штаба фронта. Здесь в штабе фронта успешно сотрудничали в то время и Н. Соллогуб, и М. Баторский, и П. Ермолин. С уходом Соллогуба в штаб ВСУК в декабре 1920 г. и назначением начальником штаба Западного фронта Ермолина Баторский сохранил за собой свою должность.

Баторский, как ранее отмечалось, подобно Какурину в целом разделял взгляды Тухачевского на «революционную войну». После ухода из штаба фронта Ермолина с июня 1921 г. он занял его должность начальника фронтового штаба, оставаясь в таковой и при исполнявшем обязанности командующего фронтом И.Н. Захарове. Все это свидетельствует о единстве взглядов и сотрудничестве ближайшего окружения Тухачевского во время его командования Западным фронтом. С декабря 1921 г. до августа 1924 г. Баторский был начальником Высшей кавалерийской школы (бывшего Николаевского кавалерийского училища) в Петрограде.

Для полноты характеристики М. Баторского следует обратить внимание на одно весьма примечательное обстоятельство, существенно корректирующее его военно-политический облик. В 1918 г. Баторский являлся активным участником германофильской контрреволюционной организации П. Дурново в Петрограде, объединявшей преимущественно гвардейских офицеров, ожидавших прихода кайзеровских-войск в Петроград¹. Он являлся «правой рукой Дурново»^{422 423}. Впрочем, его связь с этой организацией фактически прервалась после вступления в РККА.

К близкому окружению

Зайончковского, Какурина и Тухачевского следует отнести и Дмитрия Дмитриевича Зуева (1890—1937). Этот дворянин Псковской губернии был своим человеком в доме Зайончковского еще с давних дореволюционных времен. Его отец, генерал от инфантерии Д.П. Зуев, умерший в 1917 г., приятель и единомышленник А. Зайончковского в дореволюционных дискуссиях по военным вопросам¹, передал своему сыну по наследству благорасположение и дружбу в этом доме. Выпускник Пажеского корпуса, одноклассник М. Батор-ского и А. Гатовского, свободно владевший немецким и французским языками, Д. Зуев начал свою военную службу подпоручиком л.-г. Преображенского полка в 1909 г.⁴²⁴. Несмотря на два ранения (в 1915 и 1916 гг.), военная карьера Зуева складывалась весьма успешно. Возможно, сказывались и авторитет, связи отца-генерата. Быть может, и авторитет А. Зайончковского.

Интересные штрихи к характеристике Зуева оставил в своих воспоминаниях М.К. Лемке: «Прибыл (в Ставку) поручик Преображенского полка Дмитрий Дмитриевич Зуев (сын генерала), — отметал он 22 января 1916 г., — и будет у нас в распоряжении полковника Скалона»⁴²⁵. «Д.Д. Зуев подал рапорт об отчислении в Преображенский полк, — записал Лемке 30 июня 1916 г., — ему совестно сидеть здесь, коща началось настоящее дело»¹’. Учитывая даже эти незначительные штрихи к личности

Зуева, вряд ли будет справедливым полагать, что своей карьерой он обязан лишь родственным связям и выгодным знакомствам.

Во всяком случае, в 1916 г. он был уже штабс-капитаном гвардии и командиром самой почетной 1-й Е. И. В. («государевой») роты л.-г. Преображенского полка¹. На эту должность обычно назначались убежденные монархисты, люди с безупречной нравственной и политической репутацией, отличные строевики, лучшие гвардейские офицеры, исключительно преданные императору. К концу 1916 г. Д. Зуев стал, назначенный на должность полкового адъютанта, начальником штаба л.-г. Преображенского полка^{426 427}. В 1917 г., 26 лет от роду, он был произведен в полковники гвардии⁴²⁸. Даже для человека, находящегося под высочайшим покровительством, это была блестящая карьера — гвардии полковник в 26 лет! Перевод из гвардии в армию, как правило, обеспечивал такого рода офицерам сразу же должность командира полка со скорым производством в генералы. Все это свидетельствовало не только о прекрасной карьере, но и, несомненно, о незаурядных способностях Зуева. Однако все рухнуло в феврале 1917-го.

Несмотря на то, что бывший гвардии полковник Д. Зуев был зачислен в состав РККА еще в январе 1918 г., первое свое назначение, при этом с правом занимать лишь административно-командные должности, он получил лишь в сентябре 1919 г. «по личному распоряжению Л. Троцкого»⁴²⁹. Примерно до середины 1921 г. Зуев служил в войсках Петроградского военного округа. Затем, возможно не без участия Зайончковского и Каку-рина, был направлен на Туркестанский фронт, в штаб Бухарско-Ферганской группы войск (с апреля 1922 г.), которой командовал Н. Какурин. Позднее опыт их совместной службы в Туркестане найдет отражение в их совместном исследовании, посвященном боевым действиям в Туркестане⁴³⁰. Там же, видимо, между ними завязались и близкие, приятельские отношения. По возвращении из Туркестана в мае 1924 г. Д. Зуев был назна-чей помощником начальника отдела войсковой подготовки штаба Ленинградского военного округа¹. С ноября 1925 г. он уже занимает должность начальника общего отдела инспектората ЛВО с присвоением К-II^{431 432}. Впрочем, в скором времени, в июле 1926 г., может быть ие без содействия Зайончковского и Каку-рина, Зуев переводится в Москву в 1-е Оперативное управление Штаба РККА под непосредственное руководство Тухачевского.