Сталин. Большая книга о нем

Анискин И.

они никогда ничего себе не требовали и старались жить незаметно. Инженер, винодел, дирижер

оркестра, учитель — они были грузинами и никогда не стремились к Москве. Я знала лишь

троюродную сестру отца — старуху Евфимию, как-то перед войной приехавшую в Москву

повидать отца, и он узнал ее после нескольких десятилетий.

Сейчас я никого не могла разыскать, чтобы расспросить их о бабушке. Партия и

правительство дали мне шофера, но не захотели помочь найти родственников-грузин.

Может

быть, могли бы рассказать мне что-либо о преследовании их после хрущевской речи? Я не знаю

ничего о них, кроме того факта, что они существовали, так как они были детьми этой

Евфимии».

Что ж это за время такое было, когда даже о родной бабушке Светлана узнавала не от

знавших старуху родных, а из официальных слов работников музея?

«Музей в Гори хранил фотографии бабушки, ее старые очки, больше ничего… Все

остальное мне надо было добывать в глубинах памяти “коллективного подсознательного”, в

фантазиях, в той церкви, куда она всегда ходила, и в очень немногих рассказах очевидцев. Хотя

ее и поместили во “дворец”, последние годы ее жизни обозначены отрезанностью от родичей и

друзей: к ней никого не пускали. Кто знает, была ли мирной ее кончина? Отец приехал повидать

ее незадолго до ее смерти, и тут она ему и выдала свое последнее материнское слово. Кто

узнает, чем прогневили старуху партийные и чекистские стражи? По какой причине она

приготовила сыну столь полное презрение к его земной славе? Но ничто не могло изменить ее,

она была — как эти горы, как эта сухая земля и скалы».

Выходит, мне повезло больше. Я сумел познакомиться с ближайшей родственницей Кеке.

Тамара Геладзе немного смущалась интереса к ее семье:

— В Грузию часто приезжали историки, которые интересовались Сталиным. Но никто из

них ни разу не выразил желания повстречаться со мной. Я тоже никогда не стремилась к

публичности. Зачем мне это нужно? Хотя, наверное, есть что рассказать.

Мой дед Сандала (Андрей было его полное имя) являлся родным братом Кеке. Он был

гончаром, работал в мастерской в селении Гамбареули.

Жили поначалу в деревне Свенети, потом перебрались в Гамбареули. Их отца звали

Георгий, он был крестьянин. Старшего брата тоже звали Георгий, Гио его назвали. Он был

женат, но детей у них не было. Затем шла Кеке, Екатерина. И младший брат, Сандала, мой дед.

Кеке была мудрая женщина. Не образованная, а именно мудрая. Очень деловая, не

сплетница, как многие женщины. О ней самой много что говорили. Что и легкомысленная, и

погулять любит. Но на самом деле она была не такой. Да и в Гори ничего про нее дурного не

говорили.

Потом уже

много небылиц появлялось. Где-то даже написано, что Сталин чуть ли не сын

Александра Третьего.

Это же чушь. Кто-то писал, что он сын Пржевальского, который был проездом в Грузии.

Называют его отцом и Давришева, он был начальником полиции. Но это тоже сплетня.

Что касается Эгнаташвили, то однозначно ответить на вопрос, был ли он отцом Сталина,

нельзя. Но! Кеке была женщиной верующей, соблюдала все обряды и правила. И мечтала,

чтобы ее сын стал епископом. Она как-то увидела торжественное шествие, связанное с

епископом, и ей этого же захотелось и для сына.

Верующая женщина никогда бы не допустила, чтобы настоящий отец ребенка стал его

крестным отцом. А ведь именно Эгнаташвили был крестным Сталина.

Я в свое время спросила бабушку — правда ли то, что говорят об отношениях Кеке и

Эгнаташвили? И она ответила, что этим слухам во многом способствуют сами братья

Эгнаташвили.

Сталин был хорошо знаком с детьми своего крестного отца. У одного, Саши

Эгнаташвили, в Баку были трактир и гостиница, в которых прятался Сосо.

Другой брат, Василий, был человеком другого склада. Очень простым.

Вот простой пример. В Цхнети, поселке неподалеку от Тбилиси, было две дачи — одна,

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

9

строго охраняемая, принадлежала главному коммунисту Грузии Филиппу Махарадзе, а другая

— открытая, незащищенная, Василию.

У Кеке со стороны мужа родственников фактически не было, а с теми, кто был,

отношений она не поддерживала.

С женой старшего брата, Гио, тоже.

А вот с моей бабушкой, женой Сандалы, Кеке дружила. Бабушку звали Лиза Нариашвили.

У нее было трое детей. После смерти Сандалы ее взяли к себе сестры, которые жили в Тифлисе.

Одна сестра бабушки, Софья Петровна, была замужем за офицером Гиго Кавкасидзе.

Полковником он был, дворянином. Другая сестра была замужем за Иосифом Кибилашвили. Я

его называла папа Иосеби. Он служил в русской церкви Александра Невского.

И еще была Като, белошвейка. У нее была машинка «Зингер» первого выпуска. Она шила

женское шелковое белье с кружевами. Ее муж был столяром, они жили на Мтацминда.

Сестры очень дружили. Носили грузинские национальные костюмы. Только Соня,

которая долго жила в России, носила русское платье.

А братья бабушки были ремесленниками, жили в Гори. Один из них, Матвей

Нариашвили, был очень умный. Он очень заботился о Кеке. Правда, был с тяжелым характером,