Сталин. Человек, который спас капитализм
Шрифт:
Широкое общественное внимание к делу Сакко — Ванцетти привело к тому, что, когда в 1924 году истек срок временного Закона об иммиграции от 1921 года, прошел Закон о происхождении. По этому документу все европейские страны подразделялись по квотам въезда, с общим допустимым числом въезжающих за год в 164 тысячи. Более того, эти квоты основывались не на цензе от 1910 года, когда массовая иммиграция из южной и восточной Европы уже набрала силу, а на цензе 1890 года, когда эта иммиграция только начиналась. В 1929 году число принимаемых иммигрантов подверглось еще большему сокращению. Ограничения в отношении азиатов, въезжающих в страну, оставались в силе. В течение первых лет депрессии иммиграция была очень низкой. Но с восхождением к власти Адольфа Гитлера и принятием антисемитских законов резко возросла эмиграция евреев из Германии. Несмотря на призывы американской еврейской общины к Рузвельту увеличить квоту для германо-еврейских детей до 20 тысяч, которых спонсировали богатые американские евреи, Рузвельт отвечал, что квота уже заполнена. Лишь к концу Второй мировой войны, когда стал ясен масштаб холокоста, были сделаны некоторые исключения. Ненавидимый
Когда Джонсон был избран президентом, он поднял значимость реформы иммиграции весьма высоко в общем списке программ «Великого общества». После обычных дебатов и пререканий по поводу ограничения или фиксирования лимита въезда в страну иммигрантов из Европы, Азии и Латинской Америки были достигнуты следующие общие цифры: всего 300 тысяч в год, при этом 120 тысяч из Западного полушария и 170 тысяч из Европы и Азии. Члены семьи получали преимущество по сравнению с людьми с профессиональными навыками. Законы, ограничивающие въезд из Азии и Тихоокеанского региона, были строже. Оставшаяся квота в 10 тысяч предназначалась для людей, бегущих из коммунистических стран, и беженцев с Ближнего Востока. Каждая страна автоматически получала свой минимум в 200 человек ежегодно. Однако в законодательстве имелось и условие, позволявшее въехать в страну легально значительно большему числу людей, чем 300 тысяч: ведь граждане и легальные иностранцы получали право ввезти в страну своих детей и супругов вне зависимости от выделенной квоты. Новый закон должен был вступить в силу в течение трех лет. В течение этого времени всякая неиспользованная квота должна быть «сложена в общий котел» и могла быть востребована каждой страной. Старая формула въезда, просуществовавшая около сорока лет, которая ограничивала иммиграцию на основе национальной принадлежности, была полностью отменена.
Как впоследствии подтвердилось и для других программ «Великого общества», это законодательство об иммиграции в будущем возымело значительно большее значение, чем это можно было предвидеть. Сенатор Роберт Кеннеди думал, что примерно 5 тысяч иммигрантов прибудут из Индии. Как же он ошибался! К середине 1990-х годов их в Америке было уже полтора миллиона, и число их неуклонно возрастало. Ужесточение условий иммиграции оказалось и спасением и проклятием для крупнейших американских мегаполисов. По мере того как американцы богатели, они переселялись в пригороды, а центральные части городов оставались обделенными трудовыми ресурсами. Новые иммигранты водили такси, работали официантами, носильщиками или мойщиками посуды в ресторанах. Они становились швейцарами и гувернантками. Они выполняли всю обслуживающую деятельность, необходимую для существования большого города. Более образованные или более целеустремленные становились в конечном счете предпринимателями или «белыми воротничками» на интеллектуальной работе. Популяция испаноязычных — наиболее быстро растущий сегмент современного американского общества, опережая чернокожих, как главное «меньшинство» в нации. Другой крупный сегмент — это выходцы из Азии и Тихоокеанских островов. Если фундаментальная идея общего «плавильного котла» была освоена большинством приезжих из Европы, то другим национальностям и чернокожим с такой философией жизни еще только предстоит освоиться.
После публикации книги Рэчел Карсон «Молчащие источники» (Silent Springs) в начале 1960-х годов проблема растущего загрязнения окружающей среды стала важной темой. В книге описывалось, как индустриальная революция привела к загрязнению вод и воздуха страны. Карсон, посвятившая свою жизнь исследованию водной среды, своей книгой донесла эту проблему до внимания истеблишмента США. Но если действовать, то это было уже делом администрации Джонсона и конгресса. Ведь здесь властям пришлось бы противодействовать интересам крупной индустрии и распространить власть правительства еще дальше, чем это предусматривалось в конституции.
Законы о регулировании чистого воздуха, чистой воды, биологических видов, находящихся под угрозой исчезновения, сохранения земли и воды и переработке твердых отходов в конечном счете прошли через конгресс и были подписаны президентом, но они вовсе не покрывали всей широты проблемы. Это было только начало столкновения между раскручивающимся колесом капитализма и правительством, ответственным в своих поступках перед людьми, действующим для людей и за счет усилий людей. Это противоречие было неразрешимо тогда, так же как оно неразрешимо сегодня.
Законодательство, принятое в правление Джонсона, не ограничивалось этими главными программами. Для приведения в действие маховика развития «Великого общества» требовалось намного большее: программа против бедности для района Аппалачей; резкое снижение налогов; новая программа по проблемам пожилых людей; расширенный контроль за наркотиками; доплаты за аренду жилья для малоимущих; программы развития регионов; новое министерство по жилищно-городскому развитию (аналог российского ЖКХ. — Прим. пер.); новые национальные вложения в искусство и в гуманитарную область (в форме премий); и еще десятки других программ, которые были проведены через конгресс. В течение первого года после своего избрания президентом Джонсон показал, что опыт ничто не заменит. Годы, проведенные им в конгрессе и потом — лидером большинства в еще более задиристом сенате, не прошли даром. Некоторые из принятых законов были инициированы Кеннеди и его либеральными советниками, но «парень с плакатов» как президент не владел всей той внутренней (инсайдеровской,
Нет, в президентстве Линдона Джонсона не было ничего трагического, вопреки мнению некоторых биографов. Если бы он решил стоять до конца, он наверняка был бы выдвинут своей партией и победил бы Никсона. Мог ли он предвидеть коммунистический Китай — остается вопросом. Джонсон принял решение не выдвигаться на переизбрание, поскольку был физически и умственно истощен. Те, кто настаивают, что его отказ от дальнейшего руководства страной был вызван войной во Вьетнаме, не учитывают — по тем или иным причинам — тот факт, что война была им унаследована от Кеннеди. Но это была и не война Кеннеди за Вьетнам. Это просто оказалось еще одной личиной общей «холодной войны», которая привела к процветанию американского народа и поддержке им программы «Великого общества» Джонсона (здесь в оригинальном тексте присутствует определенный и довольно тонкий сарказм. — Прим. пер.).
Глава 9.
Республиканец-отступник — президентство Никсона
Человек, известный под прозвищем Трики Дик для исследователей его жизни, обладал всеми достоинствами для того, чтобы стать величайшим американским президентом, за исключением одного изъяна: он не мог верить никому, кроме своей жены и детей. (Tricky Dick — в дословном переводе «Шутник Дик», или «Странный Дик», или «Непредсказуемый Дик», а Дик — панибратское сокращение имени Ричарда Никсона, в американском стиле. — Прим. пер.) И все-таки он стал первым президентом в современной истории США, которому удалось завоевать победу в 49 штатах из 50, при выборах на второй срок. Лучшим словом, которое подходит для описания Ричарда Никсона, могло бы стать французское mefiance. Трудное для перевода на другие языки, оно означает в буквальном смысле «недоверие к целям и мотивам действий других людей». Но если сугубо и грубо по-французски, то это слово может также означать: «достань этого парня прежде, чем он достанет меня». Недоверие Никсона к людям привело его к национальной славе и положило начало его политической карьере, когда он один был убежден, что Альгер Хисс лгал — проходя опрос перед антикоммунистическим комитетом конгресса в 1948 году, — когда сказал, что никогда не встречался с Уиттакером Чамберсом. Хисс, с его прекрасными рекомендациями, никак не мог (казалось бы) быть советским шпионом, но, по мнению Никсона, все эти рекомендации были лишь необходимым прикрытием для глубоко законспирированного агента (см. подробнее в гл. 5).
Никсон заслужил звание великого президента Америки, он оставил после себя весьма значительное наследие. Однако его политическая база была узкой и взгляды концентрировались на экономике и идеологии, что было во многом бессмысленным во второй половине XX века.
Взгляды Никсона на «холодную войну» отличались от таковых у его приверженцев и помощников. Когда они воспринимали буквально его антикоммунистическую риторику, они не отдавали отчета в том, что Никсону это было нужно лишь ради политических целей. Он прекрасно понимал, что прямая конфронтация с Советским Союзом была просто вне обсуждения, покуда СССР обладал эквивалентным ядерным оружием. Он был вторым президентом времен «холодной войны», кто понимал, что Советский Союз опасался американской военной мощи гораздо сильнее, чем полагало большинство американцев. Он пришел к такому пониманию за восемь лет работы в качестве вице-президента в офисе Дуайта Эйзенхауэра. И этот багаж был использован им при переговорах с советским лидером Леонидом Брежневым и вождем коммунистического Китая Мао Цзэдуном. Во всех контактах с этими лидерами двух крупнейших коммунистических стран Никсон выступал с позиции силы, а не как равный партнер. Он не был хвастлив, но не склонен был и оправдываться. Как опытный игрок в покер, прошедший службу на флоте в годы Второй мировой, он не пытался блефовать. Ему этого не требовалось. Когда он принял неожиданное решение о признании коммунистического Китая, он знал, что с этого момента Советскому Союзу остается только защищаться. Он использовал данное обстоятельство для завершения войны во Вьетнаме. Никсон понимал, что почетный мир с Северным Вьетнамом может быть достигнут лишь при условии, что военная и экономическая поддержка этой страны с севера будет прекращено. Он знал также, что президент Южного Вьетнама Нгуен Ван Тхьеу не согласится на мир до тех пор, пока не убедится, что Советский Союз и Китай тоже являются участниками окончательной договоренности.
Одним из любопытных аспектов президентства Никсона были его близкие отношения с Генри Киссинджером, — сначала тот был его советником по национальной безопасности, затем — госсекретарем. Из разговоров в Овальном кабинете, которые записывались на пленку и были обнародованы после того, как Никсон подал в отставку, следовало, что Никсон был злостным антисемитом. Его постоянное очернение евреев и их роли в средствах массовой информации явно свидетельствовало о том, что Никсон ненавидел и боялся евреев. Но не только близкие отношения с Киссинджером были связаны с обвинениями президента в антисемитизме, но и такие факты: Леонард Гармент, его личный помощник, также был евреем, как и Уильям Сэфайр, один из главных спичрайтеров еще со времен вице-президентства Никсона. Евреем из Калифорнии был и человек, поднявший Никсона из конгрессмена в сенаторы, Мэрри Чотинер (Хотинер). Отношение Никсона к евреям было столь же сложным, как и его отношение к консервативным членам Республиканской партии. Нет сомнений, что Никсон воспринимал евреев, особенно из средств массовой информации, не без учета их отношения к нему. Сразу взяв твердый курс в отношении коммунистов и сочувствующих им, он восстановил против себя немалое количество влиятельных евреев в Нью-Йорке и Голливуде, которые в целом поддерживали коммунистические цели, полагая, что это поможет положить конец антисемитизму. Они считали, что его преследование коммунистов в правительстве было легкой формой антисемитизма.