Сталин. История и личность

Такер Роберт

Сталин не собирался быть безучастным наблюдателем всех этих махинаций. Он понимал, что в ближайшем будущем нападение едва ли возможно, и хорошо знал свои козыри. В беседе с Хиичуком Гитлер уже говорил, что одним из вопросов в сфере общих интересов и, следовательно, возможной основой сотрудничества между гитлеровской Германией и сталинской Россией является пересмотр границ обеих стран с Польшей для получения некоторых польских территорий. Более того, если Гйтлер станет добиваться пересмотра границ военными средствами, Сталин мог гарантировать, что Германии не придется вести войну на два фронта, как в 1914-1918 гг. Были также основания полагать, что на политику Гитлера смогут влиять сторонники провосточной ориентации — тот же рейхсвер, националистические и капиталистические круги. Так, в недавно

опубликованной брошюре генерал Ганс фон Сект утверждал, что Германии нечего и пытаться вбить клин между Великобританией и Францией, а вот дружественные отношения с Советской Россией ей нужны для достижения ее целей. В одной из своих статей Радек пространно цитировал фон Секта, явно давая понять, что, по его мнению, генерал рассуждает весьма здраво³².

Наконец, в самом национал-социализме, который тоже был революционным движением, имелись элементы, восторженно относившиеся к революционной России, — так называемые КесЫ5-Во15сБе9Д51еп (правобольшевики), считавшие Сталина поистине воплощением власти и выразителем идей русского национализма в противоположность коммунистам-интернационалистам вроде Троцкого, которого они презирали как безродного космополита-еврея. Даже в розенберговском органе «Вельткампф» в 1929 г. появилась статья, в которой речь шла об антисемитизме Сталина и о том, что после смещения Троцкого и возвышения неевреев, таких, как Сталин, Калинин и Рыков, Россию уже нельзя считать еврейским государством³³.

Сдержанно, не проявляя особой тревоги или заинтересованности, Сталин дал понять, что Москва готова развивать сотрудничество с Берлином. Советское правительство ратифицировало протокол о продлении срока действия договора 1926 г., ответив таким образом на аналогичный шаг Гитлера. В «Известиях» 5 мая 1933 г. появилась редакционная статья, в которой подтверждалась приверженность СССР Рапалльским договоренностям; отмечалось, что ранее недружественная политика в отношении СССР лишь ослабляла Германию, что СССР стремится к миру и тесным экономическим связям с Германией. В заключение в статье говорилось, что значимость продленного договора будет определяться конкретными действиями его участников.

Вскоре Сталин установил связь с Берлином по особым каналам, минуя Нар-коминдел. Летом 1933 г. его старый друг секретарь ЦИК Авель Енукидзе провел отпуск в Германии. Вернувшись из отпуска в августе, он пригласил к себе на дачу германского посла Дирксена и министра-советника посольства Твардовски. Во встрече приняли участие замнаркома иностранных дел Н.Н. Крестинский и Лев Карахан, который в конце 20-х годов был советским полпредом в Берлине.

Енукидзе, «добродушный, с чудесной шевелюрой, голубоглазый грузин, явно симпатизировавший Германии», как его описывает Дирксен, сказал последнему, что национал-социалистское переустройство Германии может положительно отразиться на германо-советских отношениях, дав германскому правительству ту свободу действий во внешнеполитических вопросах, которую давно уже имеет правительство СССР. По мнению Енукидзе, с отделением «государственных» элементов нацистского движения от «агитационных» мало-помалу вырисовывалась «государственная политическая линия» Германии. И в Германии, и в СССР многие ставят на первое место политические задачи партии. Таких людей, заявлял Енукидзе, нужно сдерживать, приучая их к «государственно-политическому» мышлению³⁴. Дирксен и Твардовски высказали мнение, что СССР и новая Германия могут выработать приемлемый для руководства обеих стран тойиз УшепсП, и предложили направить с этой целью влиятельного советского представителя для встречи с Гитлером. Договорились о том, что Крестинский по пути в Москву после лечения в Киссингене сделает остановку в Берлине и будет просить о встрече с рейхсканцлером. Гитлер уступил настойчивым уговорам немецких дипломатов и согласился принять Крестинского, но встреча так и не состоялась — Крестинский получил указание возвратиться из Киссингена не через Берлин, а через Вену. Скорее всего, Литвинов, которого пришлось посвятить в этот план, убедил Сталина в несвоевременности подобной встречи³⁵.

К тому времени,

т. е. к октябрю 1933 г., Сталин сделал еще один шаг в своей тайной дипломатии с Берлином — установил канал связи через некое лицо, которое Твардовски в телеграммах в Берлин называл «нашим советским другом». По сведениям из информированного источника, этим связным был Радек. Ответственный сотрудник Наркомата иностранных дел в 30-е годы Евгений Гнедин также сообщает, что примерно в это время Радека поставили во главе небольшого внешнеполитического отдела при Секретариате Сталина. Он подчинялся непосредственно Сталину, выполнял его особые поручения и заказывал специалистам-международникам разного рода исследования³⁶.

Вместо несостоявшейся встречи Гитлера с Крести неким «наш советский друг» за спиной Литвинова устроил в Москве встречу Дирксена с Молотовым — человеком, пользовавшимся полным доверием Сталина. Ожидалось, что Дирксен, находившийся в то время в Германии, приедет в Москву с кратким прощальным визитом, но точная дата его приезда еще не была назначена. На посту германского посла в Москве его должен был сменить Рудольф Надольный, активный «восточник». Литвинову предстояло в скором времени отправиться в Вашингтон для переговоров с президентом США Рузвельтом о признании СССР; Молотов должен был нанести визит в Анкару.

В отправленной 24 октября срочной телеграмме в Берлин Твардовски сообщил Дирксену о своей беседе с «нашим советским другом», по мнению которого отношение к Германии улучшилось настолько, что желательно воспользоваться прощальным визитом Дирксена, чтобы возобновить прежние связи, а в дальнейшем, возможно, «Надольный сможет обеспечить дружественные отношения раз и навсегда, подписав «небольшой протокол». «Наш друг» сообщил, что визит Молотова в Анкару отменен, намекнул на близившийся визит Литвинова в Вашингтон и «конкретно предложил свое посредничество»³⁷. Литвинов отправился в Вашингтон 28 октября, и уже на следующий день Дирксен прибыл в Москву. Гнедин, который первым пролил свет на этот эпизод, справедливо названный им «интригой», отмечает, что таким образом за спиной Литвинова была умышленно подготовлена почва для сближения с гитлеровской Германией³⁸.

Содержание беседы Молотова с Дирксеном в октябре 1933 г. неизвестно, но, судя по царским проводам, устроенным гитлеровскому послу сталинским окружением, генсек остался доволен. В честь Дирксена был устроен большой прощальный банкет, на котором присутствовали многие крупные сталинские вельможи, обычно избегавшие контактов с иностранцами. На прощание Дирксен получил в подарок красивую вазу из оникса, а Ворошилов приказал одному из генералов вручить ему «свой подарок — лакированный письменный прибор, современной формы, но прекрасно выполненный в старой технике»³⁹.

>' *.

Примечания •

.1

¹СатрЬе11Т1юпш$ И. Ки.чз1а: Магке( ог Мепасе? Ьопс1оп&№У., 1932. Р. 16-17

² «Правда». 5 марта 1936 г.

³ 9УгШп^з Ьу Беоп Тгоьзку, IV (1932-1933),ейз. Сеогууе Вгеитап апй Еуе1уп Кеей. [4.У., 1972. Р. 21. (позже Сталин отрицал сам факт разговора). (Сталин И.В. Соч. Т. 13. С. 146-148.)

^А ТгопкуВ ТЛе Кето1иПоп Веггауей. 14.У, 1937. Р. 186.

⁵ВиШпН. Оп4П. ей. Рог (Ле Ргез1йеп1, Регзопа! апй Зесгеь Соггезропйепсе Ве1^ееп РгапкНп О. КоочетеП апй ^ГИНат С. ВиШи. ВозЮп, 1972. Р. 68-69; ЫпКей 5са1ез, 5[а1е ОерагГтет. Роге^п КеЫюпз оГ (Ле ЦшСей5[а1е.ч, 01р1отаПс Рарегз: ТЛе Зоу1е1 Цшоп, 1933-1939 'Х'азЫпёЮП О.С., 1952. Р. 60-61.

^(>Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 35. С. 189. Документ был опубликован в 1929г.и «Ленинском сборнике» (XIII).

⁷Опалин И.В. Соч. Т. I 3- С. 1 15—116.