Сталин. Наваждение России
Шрифт:
«Шутки», поразившие де Голля, были обычными для Сталина. Когда в августе сорок второго в Москву прилетел британский премьер-министр Уинстон Черчилль, тоже был устроен прием. Представляя Черчиллю наркома авиационной промышленности Алексея Ивановича Шахурина, вождь заметил:
— Вот наш нарком авиапромышленности. Он отвечает за обеспечение фронта боевыми самолетами. Если он этого не сделает, мы его повесим.
И он сделал выразительный жест рукой.
Шахурин писал в воспоминаниях, как он сделал вид, будто оценил юмор вождя, и весело смеялся. На самом деле нарком вполне представлял себе, что вождь запросто может свою «шутку» сделать реальностью…
Советский
Следствие по «делу врачей» приняло в последние месяцы перед смертью Сталина лихорадочный характер. Это наводит на мысль о том, что была установлена какая-то дата открытого судебного процесса. Одному из арестованных профессоров следователь с профессиональной обидой в голосе говорил:
— Ну что же вы даете такие показания? С ними же нельзя выйти на открытый процесс!
Следователи МГБ спешили с врачами: скорее надо было получить сведения, на какую разведку они работали. Похоже, на процессе обвиняемые должны были признаться в связи с Молотовым и Микояном, что придало бы делу масштабность.
Сталин хотел повторить ту схему, которая, с его точки зрения, обеспечила ему успех большой чистки 1937 года. Как он тогда действовал? Сменил кадрового чекиста Ягоду на секретаря ЦК Ежова, очистил аппарат госбезопасности от старых работников и направил туда профессиональных партийных сотрудников. А людей, которых арестовывали, зачисляли в немецкие шпионы, потому что народ чувствовал угрозу со стороны Германии.
Теперь чекиста Абакумова сменил заведующий отделом ЦК КПСС Игнатьев, в министерство госбезопасности мобилизовали партийно-комсомольскую молодежь. Арестованных назвали американскими шпионами. Но поскольку настроения в обществе в 1952 году отличались от того, что было в 1937-м, нужны были открытые процессы. Они бы подняли накал ненависти в стране, создали необходимый фон для массовой чистки.
Подлинная причина преследования советских евреев, столь неожиданного для страны, разгромившей нацистскую Германию, убийства художественного руководителя Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса, процесса над членами Еврейского антифашистского комитета, ареста «врачей-убийц» состоит в том, что Сталин решил объявить евреев американскими шпионами.
На совещаниях армейских политработников прямо объяснялось, что следующая война будет с Соединенными Штатами. А в Америке тон задают евреи, значит, советские евреи — это пятая колонна, будущие предатели. Они уже и сейчас шпионят на американцев или занимаются подрывной работой. Подготовку к большой войне следует начать с уничтожения внутреннего врага. Это сплотит народ.
Страну охватила настоящая истерия. Люди отказывались лечиться, принимать лекарства. Каждый врач был под подозрением.
В советском представительстве в Париже посольского врача (русскую женщину) посадили под домашний арест, хотя ее муж был сотрудником госбезопасности. А тут, как назло, заболел заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко, который был в Париже проездом. Пришлось все-таки позвать врача. Она осмотрела больного, диагностировала грипп и предложила Громыко лекарство. Будущий министр резко отстранил ее руку:
— Вашего лекарства я принимать не буду!
После смерти Сталина история с врачами благополучно завершилась, медиков выпустили, сообщив, что их оклеветали. Многие в стране вздохнули. В те дни Корней Чуковский беседовал с женой классика советской литературы Леонида Максимовича Леонова Татьяной Михайловной. Она жаловалась, что невозможно было обратиться к врачам:
— Вы
Чуковский ошеломленно записал: «Оказывается, были даже в литературной среде люди, которые верили, что врачи — отравители!!!»
Наступили особые времена. Наблюдательный Корней Чуковский обратил внимание на то, что даже обычные человеческие эмоции и то стали опасны. Люди старались не реагировать, не показывать своего отношения! Вместо лиц — маски.
«У руководителей Союза писателей — очень неподвижные лица, — записывал в дневнике Чуковский. — Застывшие. Самое неподвижное — у Тихонова. Он может слушать вас часами и не выражать на лице ничего. Очень неподвижное у Соболева. У Фадеева, у Симонова. Должно быть, это — от привычки председательствовать. Впрочем, я заметил, что в нынешнюю волевую эпоху вообще лица русских людей менее склонны к мимике, чем в прежние времена. Мое, например, лицо во всяком нынешнем общественном собрании кажется чересчур подвижным, ежеминутно меняющимся, и это отчуждает от меня, делает меня несолидным…»
Чем дальше, тем серьезнее мы обращаемся к историческому опыту, размышляем о том, каким был Советский Союз, что представлял собой советский строй и что такое советский человек… Ну, если только это человек, который жил при советской власти, тогда, выходит, раньше был «царский человек», а ныне существует какой-нибудь «антисоветский человек» или «капиталистический человек». Но ведь не было «царского человека» и нет «капиталистического». А советский человек точно есть.
Не тот, правда, о котором говорили руководители партии. В документах ЦК КПСС говорилось: «Советский человек горячо любит свою социалистическую Родину, содержанием всей его жизни стал вдохновенный труд во имя коммунизма». Такие роботы, к счастью, не появились. Но что есть советский человек?
Вероятно, это все люди, без различия этнического происхождения, которые жили на территории Советского Союза в условиях социалистической системы. И поскольку это была особая система, впервые в истории осуществлявшая целенаправленное воздействие на личность, то человек вынужденно приспосабливался к советскому образу жизни. Вырабатывались черты мировоззрения, взгляды на жизнь, привычки, традиции, которые за многие десятилетия закрепились. И в определенном смысле существуют по сей день…
Большевики мечтали о появлении «нового советского человека», который поставит общественные интересы выше личных.
А что произошло? Сначала четыре года Первой мировой. Теперь только осознано, каким страшным бедствием она стала для человека, как легко слетел покров цивилизованности, как люди превращались в убийц. И с этим страшным, тяжелым опытом человек вернулся домой. Что он здесь застает?
Постреволюционную Гражданскую войну, которая в какой-то степени, может быть, была самым страшным бедствием для России в XX столетии. В обычной войне есть фронт и тыл, а здесь война проходит через семьи, через каждый дом, рассекает и разламывает всю жизнь! И уж вообще остатки всей цивилизованности слетают! Несколько лет люди живут в таком бедственном положении, которое нам сейчас даже трудно представить! Сейчас воду горячую отключили на несколько часов — уже некомфортно. А если воды нет четыре года подряд? Если четыре года нельзя разбитое стекло вставить, если четыре года в любой момент открывается дверь, кто-то входит с винтовкой и стреляет в первого, кто попадется на глаза?..