Сталин. Охота на «Медведя»
Шрифт:
Ежов принимал непосредственное участие в допросах и с особым садизмом истязал в прошлом заслуженных маршалов, генералов и наркомов. Многие, не выдержав чудовищных издевательств, превращались в человекоподобное существо. И тогда Ежов, упиваясь властью, вымещал на них свою физическую неполноценность: топтал несчастных ногами, испражнялся и выбивал зубы мраморным пресс-папье. Позже результаты этой «работы по очистке рядов Красной армии от «врагов народа» подвел нарком обороны маршал Семен Тимошенко. В ноябре 1938 года на Военном Совете народного комиссариата обороны (НКО) он с гордостью доложил:
«…Из
В их числе оказались герои гражданской войны, видные военачальники: Тухачевский, Егоров, Уборевич, Якир и другие. Они, «как показало следствие», проводившееся под руководством Ежова, «…вступив в сговор с Троцким и нацистской Германией, готовили военно-фашистский переворот».
По приговору военной коллегии Верховного суда СССР они были расстреляны. Помимо них, из 108 членов Военного Совета при НКО к ноябрю 1938 года в живых осталось только 10 человек. В целом в 1937–1938 годах были осуждены 408 человек из числа руководящего и начальствующего состава РККА и ВМФ. Из них к высшей мере приговорили 403 человека, остальных – 5 человек – к разным срокам наказания в лагерях.
В гигантскую воронку уничтожение неугодных сталинскому режиму втягивались все новые жертвы. И чем больше становилось их число, тем все громче советская пропаганда трубила об успехах НКВД и лично «верного сталинского наркома Николая Ивановича Ежова». Ее усилиями бдительный, неподкупный и всезнающий нарком был повсюду. Пронзительным взглядом он смотрел на обывателя с парадных портретов, с передовых полос газет «Правда», «Известия» и вопрошал: «А ты разоблачил врага советской власти и товарища Сталина? Сделай это, пока не поздно! Враг рядом с тобой!»
Через номер статьи пестрели рисунками на злобу дня. На них неутомимый нарком, не смыкающий глаз ни днем, ни ночью, тер в «ежовых рукавицах» всю антисоветскую нечисть: шпионов, террористов, вредителей и недобитых коллективизацией «подкулачников».
17 июля 1937 года газета «Известия» сообщила о награждении Ежова орденом Ленина «за выдающиеся успехи в деле руководства органами НКВД по выполнению правительственных заданий». На тот момент он был самым частым посетителем Сталина, ко дню опалы число встреч достигло 290, больше посещений было только у наркома иностранных дел Вячеслава Молотова, в общей сложности они заняли около 850 часов. За время руководства НКВД Ежов представил Вождю около 15 тысяч спецсообщений и докладных. Основную их часть составляли документы, относящиеся к репрессиям.
Так продолжалось до лета 1938 года, с июня число приемов Ежова у Сталина резко сократилось. В газетах и журналах все реже появлялись статьи, восхваляющие работу НКВД и лично наркома, а их тон становился все более сдержанным. Холодность со стороны Вождя наполняла сердце Ежова тревогой. Он искал ей объяснение и находил в зависти членов политбюро ЦК ВКП(б), питавшейся страхом перед ним, нашептывавших Сталину всякие гадости; жалобах «чекистов-дзержинцев», скуливших по поводу и без него. В одной из них начальник управления НКВД Ивановской области Виктор Журавлев набрался наглости обвинить его перед Сталиным «в некомпетентности, волюнтаризме, шельмовании профессиональных кадров и фальсификации материалов дел. Доконало Ежова бегство за границу высокопоставленных подчиненных. Не успел он отмыться за измену резидента в Испании Шведа – Александра Орлова (Фельдбина),
Ежов снова и снова перечитывал докладную Горбача, протоколы допросов водителя Люшкова, начальника 59-го Посъетского погранотряда и дозорных пограничников. Иллюзия, что Люшков, действительно проводил явку с закордонным агентом и мог погибнуть в перестрелке с японским патрулем, которой нарком продолжал тешить себя, исчезала при взгляде на перечень особо важных документов: алфавитной книги пофамильного учета внутренней и закордонной агентуры, шифркодов, обобщенной справки на арестованных и находящихся в оперативной разработке японских резидентов и агентов, а также карты с расположением частей ОДВКА, исчезнувших из сейфа Люшкова. Окончательно ее развеяли сообщения резидентур из Китая и Маньчжурии. По ним прокатилась волна арестов.
Дальше оттягивать доклад Сталину о бегстве к японцам комиссара госбезопасности 3-го ранга, начальника головного управления наркомата, пропаже особой важности документов и провалах в разведывательной сети в Маньчжурии становилось бессмысленно. Люшков – не иголка в стоге сена, и такое от Сталина не утаить. Ежов поднял голову, тоскливым взглядом посмотрел на парадный портрет Вождя, и ему почудилось, будто тот сурово сдвинул брови, а его взгляд словно вопрошал: «Ежов, ты же год назад убеждал меня, что эта гадина, этот мерзавец Люшков свернет шею Дерибасу и всей антисоветской, троцкистской сволочи, свившей себе гнездо под его крылом. И где тот Люшков? Где? Переметнулся к японцам! И это, когда вот-вот на Дальнем Востоке грянет война. Вражину у себя под носом не разглядел! Тоже мне, щит и меч советской власти. Дырявое ведро! Обделался с головы до ног!»
– Сволочь! Паскуда! Я до тебя доберусь! – взорвался Ежов.
Помощник приоткрыл дверь и заглянул в кабинет.
– Вон! Пошел вон! – заорал Ежов.
Помощника как ветром сдуло. И когда порыв ярости угас, Ежов в изнеможении откинулся на спинку кресла. Из прострации его вывел шелест бумаги. Порыв ветра смахнул со стола документы и разметал их по полу. Ежов встрепенулся и, собравшись с духом, потянулся к телефону ВЧ-связи. Рука будто налилась свинцом и с трудом подчинялась. Он снял трубку и потребовал от телефонистки соединить его с приемной Сталина. Ответил глава личной канцелярии и особого сектора ЦК ВКП(б) Поскребышев.
– Здравствуй, Александр Николаевич, – глухо обронил Ежов.
– Здравствуйте, Николай Иванович. Одну минуту, я говорю по другому телефону, – бросил тот в трубку.
«У, канцелярская крыса, уже нос воротишь. Погоди, я своего слова еще не сказал. Пойдешь в лагерь за своей сукой», – едва не сорвалось с губ Ежова.
И пока Поскребышев говорил, он про себя не один раз обматерил его. Наконец тот закончил разговор и ответил:
– Извините, Николай Иванович, слушаю вас.
С трудом сдерживая ярость, Ежов процедил:
– Соедини меня с товарищем Сталиным!
– По какому вопросу?
– Государственному.
– Я понимаю, а конкретно?
– Это касается одного крупного изменника. Его действия представляют серьезную угрозу государственной безопасности, – с трудом сдерживал себя Ежов.
– Я вас понял, Николай Иванович. Подождите.
То, что потом Ежов услышал, обескуражило его.
– Товарищ Сталин вас не примет, он занят.
– Ка-к?! Почему? Но…
– Николай Иванович, товарищ Сталин сейчас беседует с 1-м секретарем ЦК компартии Грузии товарищем Берией.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
