Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Кто знает, что же на самом деле толкнуло Надежду на столь страшный поступок. Предполагать можно все, что угодно, и несомненно в таком случае только одно: от хорошей жизни так не уходят. Тем не менее нельзя не сказать еще об одном эпизоде. В последнее время Надежду постоянно мучили сильные боли в животе, и ей предстояла операция. По всей видимости, что-то серьезное нашли у нее врачи во время ее поездки в Карловы Вары, где она проходила обследование. И если верить этой версии, подхваченной многими исследователями жизни Сталина, то Надежда могла покончить с собой во время нервного срыва, который был спровоцирован не только грубостью Сталина, но и постоянными болями,
Но как бы там ни было на самом деле, смерть Надежды Аллилуевой и роль в ней самого Сталина и по сей день остаются одной из самых страшных загадок его жизни. Трудно сказать, насколько изменило характер Сталина самоубийство жены и стал ли он после этого еще более жестоким, как после кончины Катерины Сванидзе. Но то, что по его самолюбию был нанесен сильный удар, несомненно. Что же касается родственников Надежды, то никто из них и не подумал осуждать Сталина. Более того, они делали все возможное, чтобы помочь ему оправиться от тяжелого удара.
Подаривший Надежде браунинг Павел вернулся из Берлина и прожил несколько лет в Зубалово, Сталин довольно часто говорил с ним о жене. Порою на него, что называется, накатывало и, чувствуя свою вину, он пытался оправдаться. «Я все делал, как она хотела, — говорил он. — Могла ходить куда угодно, скупать все, что ей хотелось. Чего ей не хватало? Смотри!» — Сталин выдвигал один из ящиков своего письменного стола, который был набит деньгами.
Возможно, оно так и было. Что, впрочем, не помешало Сталину взять этого самого Павла под особое наблюдение. Даже в самые тяжелые минуты своей жизни он не забывал о грозившим ему отовсюду опасностям. Да и как знать, не приезжал ли этот самый Павел к нему на дачу только для того, чтобы отомстить.
Если это было, конечно, правдой. Во всяком случае, два сына Павла Аллилуева хорошо помнят свою жизнь в Зубалово, где никто не мешал встречам их отца со Сталиным. Он расстанется с ним только в 1935 году, когда переедет на новую дачу в Кунцеве, где уже не было никаких родственников ни первой, ни второй жены.
Но даже тогда сам Павел совершенно свободно мог навещать Сталина в Кремле. Сам же он поселился на даче А. Микояна. Что не помешает Сталину в конце 1930-х арестовать почти всех родственников по линии жены и расстрелять их.
Что же касается семьи Аллилуевых, то некоторые из них были репрессированы уже после войны. Расправившись с родственниками, Сталин, по сути дела, ударил самого себя. Да, многих он не любил и до поры до времени должен был терпеть. Да, они знали очень многое из того, чего нельзя было знать о «великом человеке», но в то же время это была его семья, которая, какой бы она ни была, хоть как-то сглаживала его одиночество. Истребив всех, Сталин остался совершенно один.
Да, он имел детей. Но, в сущности, их у него не было... Якова он ненавидел, а к Василию относился скорее равнодушно. И если он испытывал хоть какое-то подобие родительских чувств, то выражались они прежде всего по отношению к Светлане, да и то до определенного времени...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
И все-таки по тем временам Сталин был недоволен не только собственной женой, но и партией. Поскольку это была еще не его партия. Он всегда мечтал о своеобразном ордене, в котором магистр обладает абсолютной властью, а его слово — силой закона. А тут...
Слишком уж много вокруг вольнодумствующих. Особенным свободомыслием отличался
Очень скоро В. Ломинадзе начал подпевать председатель Совнаркома РСФСР С.И. Сырцов, крайне недовольный чрезмерным расширением капитального строительства и тяжелым положением деревни. Вовсю бичевал он и ту «чрезвычайную централизацию» и «разбушевавшуюся бюрократию», которая продолжала плодиться и плодиться. Но особую ярость у Сталина вызвало то, что этот блаженный посмел назвать «очковтирательством» строительство столь милого его сердцу Сталинградского тракторного завода.
Конечно, Сырцов и Ломинадзе и не думали организовывать какую-то там оппозиционную группу. Однако Сталин думал иначе и обвинил их в создании «право-левого блока». Надо ли говорить, что оба были сняты со своих высоких постов, к которым их уже никогда не подпустили. И все же куда больше неприятностей Сталину доставил М.Н. Рютин. Тот самый Рютин, который всего несколько лет назад с таким остервенением громил на Красной площади сторонников Троцкого, а потом... поддерживал правую оппозицию. Его отношения со Сталиным вообще оставляли желать много лучшего. Член партии с 1914 года, он прекрасно знал всех ее руководителей и всегда был очень низкого мнения о самом Сталине.
Узнав о назначении Сталина генсеком, Рютин не побоялся выступить с уничижительной критикой «чудесного грузина». Но поскольку в Сталине нуждался сам Ленин, его призывы одуматься так и остались гласом вопиющего в пустыне. Недовольный ходом насильственной коллективизации и сплошной индустриализации Рютин не стеснялся высказывать вождю все, что о нем думал. А думал он о нем по-прежнему очень плохо. Сталин спорить не стал и отправил вольнодумца из теплого и светлого кабинета секретаря Краснопресненского райкома партии в холодную Сибирь. На большее он не решился: Рютин был хорошо известен в партии, да и не били тогда еще партийных.
Сложно сказать, что нашло на вождя, никогда не прощавшего своих врагов, но уже очень скоро он вернул мятежника и сделал его членом президиума ВСНХ и главой Управления кинофотопромышленности. Летом 1930 года он вообще пошел на удивительный для него шаг и пригласил Рютина на сочинскую дачу. Но, увы... несмотря на оказанное ему «восточное» гостеприимство, Рютин на сближение не шел. И вот тут-то Сталин возненавидел Рютина уже по-настоящему. Особенно после того, как заметил несколько брошенных на него заинтересованных взглядов жены. По каким-то неведомым ему причинам Надежде всегда нравились те, кого он недолюбливал, и ненавидела всех тех, кого он приближал к себе.
Хотя не видеть той глубокой пропасти, которая разделяла того же Рютина (при всей своей крестьянской внешности он отличался прямо-таки аристократическими манерами) от близких к нему Молотова, Берии, Ворошилова и Кагановича, можно было только при очень большом желании.
Рютин платил ему той же монетой, и Сталин не очень удивился, когда на его стол легло донесение тайного осведомителя ОГПУ, в котором бывший секретарь называл его «политиканом, который доведет страну до гибели». Сегодня никто уже не скажет, насколько это было правдой, но ходили слухи и о том, что, прекрасно понимая, что законными путями ему не победить, Рютин говорил и о физическом устранении Сталина.