Сталинские генералы в плену

Смыслов Олег Сергеевич

5

В своей книге «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944–1945» историк К.М. Александров очень «ловко» объясняет измену и предательство вообще, а генералов власовского движения в частности: «Предательство и измена всегда интересовали не только исследователей, но и психологов. Особенно если к ним имели отношение яркие фигуры и личности. В первую очередь, акт видимой измены свидетельствовал о нестандартном и непривычном поведении человека в экстремальной ситуации. Как правило, в сознании историков и тем более в массовом сознании априори складывалась негативная оценка таких поступков, равно как и тех, кто их совершал».

Что ж, пусть все это останется на совести Александрова, ведь общечеловеческие ценности еще никто не отменял, как никто не отменял понятие чести, как никто не отменял мужество и стойкость. Безусловно, при желании объяснение можно найти любому проступку, любой гадости, но, как говорится в народе, у вас своя правда — у нас

своя, а истину знает бог. Например, небезызвестный и достаточно авторитетный генерал-фельдмаршал Германии Ф. Паулюс, уже находясь в советском плену, после допроса как-то сказал: «Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах». На что генерал Шмидт ответил: «Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет». Или еще один штрих из воспоминаний начальника штаба 64-й армии генерала И.А. Ласкина: «По окончании обеда я спросил его (адъютанта Паулюса), почему генерал Шмидт все время молчит.

— Шмидт хорошо знает, что побежденные должны молчать, — ответил Адам». Словом, немецкие побежденные генералы должны молчать, а советские не обязаны. Потому что, следуя логике историка Александрова, если к предательству и измене имели отношение «яркие фигуры и личности». Имеется в виду, конечно же, генерал А.А. Власов и его окружение. А значит, яркая личность имеет право и на это. Вопрос заключается только в том, кого можно считать яркой личностью, а кого — нет.

В Советском Союзе по существующему законодательству сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, считалась тяжким воинским преступлением. Но, как мы видим, многие советские генералы попадали в плен, как правило, ранеными и контужеными. Правда, генерал Власов, как «яркая личность», сдался в плен вполне здоровым, да еще и с женщиной, с которой сожительствовал после отъезда походно-полевой жены. Были и другие экземпляры из числа советских генералов, но в любом случае они остались в меньшинстве. «Неярких же личностей» было гораздо и гораздо больше. Вот характерный пример, который приводит в своих мемуарах В. Новобранец: «Вызвали на допрос и генерала Шепетова.

По его словам, в гестапо произошла следующая беседа:

— Садитесь, господин генерал, — предложил ему фашист. Когда генерал сел, фашист сказал:

— Я представитель местного гестапо и пригласил вас для того, чтобы указать вам на недопустимость пропаганды, которую вы ведете среди пленных. Это может кончиться для вас очень плохо.

— Я командир дивизии, и здесь немало офицеров моей дивизии, — ответил Шепетов. — Они часто подходят ко мне, спрашивают совета, делятся своими невзгодами. Я не знал, что мне не разрешается разговаривать со своими же бывшими подчиненными.

— Беседовать вы можете, господин генерал. Но вы уверяете всех, что победа будет на стороне России, что Германия проиграет войну. А это уже пропаганда.

— А что же должен говорить своим подчиненным советский генерал? Да, я так думаю и говорю — войну мы выиграем. Не могу же я утверждать, что Германия выиграет войну.

— Советую вам, господия генерал, вообще избегать таких разговоров в лагере. Почему-то другие генералы сидят в своих комнатах и ни с кем не беседуют, а за вами всегда толпа пленных. Предупреждаю, второй раз мы будем беседовать с вами по-другому».

От латинского слово «генерал» — «generalis» означает «общий». В толковом же словаре слово «общий» — это, прежде всего: «Коллективный, совместный с другими, принадлежащий всем». То есть высокий военный чин и в плену, где младшие по званию жили гораздо хуже, находился на виду, показывая пример своим безупречным поведением, храня свою честь и сохраняя мужество. Именно так должен был вести себя любой генерал, в том числе и советский. Но, к сожалению, не всем из них это удалось…

Командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Д.Е. Закутный на первом же допросе большинство своих взглядов изложил по собственной инициативе. Как отметил зонденфюрер д-р В. Медер: «…причем конкретные вопросы на этот счет ему не задавались. Он явно испытывал потребность высказаться на эту тему, так что его высказываниям на этот счет следует придавать особое значение». Также Закутный «обратил внимание немецкого командования на то, что среди пленных находится генерал Д.М. Карбышев», то есть выдал его. Согласно данным К.А. Александрова, «до конца лета содержался в Особом опросном лагере в Лодзи. В сентябре переведен в Офлаг XIII-D в Хаммельбурге, являлся старшим по Офлагу. 30 октября переведен в предместье Берлина — Лихтенфельде, в лагерь для французских военнопленных, в котором находился центр по обработке данных о советских УРах. Представил интересующие показания генерал-майору Вермахта В. Бирману и полковнику Гроссе. В феврале 1942 г. переведен в лагерь Валь, где познакомился с генерал-майором Ф.И. Трухиным. Оттуда вместе с ним направлен в лагерь для старших советских командиров Циттенхорст. Здесь с военнопленными работали руководящие члены НТСНП Д.В. Брунст, Р.Н. Редлих и др., стараясь выявить их отношение к советскому правительству и сталинскому режиму.

В январе 1943 г. при содействии Редлиха переведен в Особый лагерь Вустрау, в котором готовил для военнопленных обзоры военных действий по газетам. По рекомендации Редлиха поступил на службу в пропагандистское

учреждение “Винета” при Министерстве по делам восточных территорий. 12 февраля выехал в Берлин. Редактировал ряд антисоветских брошюр, книгу полковника В.И. Мальцева “Конвейер ГПУ”. В августе 1944 г. вступил в контакт с генерал-лейтенантом А.А. Власовым (до этого встречался с ним в августе 1942 г. в Циттенхорсте и в мае 1943 г. — в Дабендорфской школе РОА, по случаю выпуска пропагандистов, летом 1943 г. приезжал к нему в Далем, когда Власов находился под домашним арестом). В сентябре написал Власову письмо, в котором изложил основные принципы создания КОНР. 14 ноября присутствовал в Праге на собрании по созданию КОНР и обнародованию Пражского манифеста. Член Президиума КОНР, начальник Гражданского управления. 6 февраля 1945 г. вместе с управлением эвакуировался в Карлсбад (Карловы Вары). 26 апреля по поручению Власова остался в Фюссенне вместе с группой членов КОНР для связи с англо-американцами. 20 мая задержан германской полицией. 13 июня передан американцами в советскую оккупационную зону». Стоит добавить, что Р.Н. Редлих, хорошо знавший Закутного, так охарактеризовал этого бывшего советского генерала: «Этот пошел из-за супа. Это точно. Идейности в нем никакой не было» (К.М. Александров).

Командир 171-й стрелковой дивизии генерал-майор А.Е. Будыхо содержался в Полтавском и Владимиро-Волынском лагерях. С апреля 1942-го в Хаммельбурге. По данным К.М. Александрова, «занимался антисоветской и антисталинской агитацией среди военнопленных. Член РТНП (Русская национально-трудовая партия — коллаборационистская организация, созданная русскими националистами в годы Второй мировой войны, имела филиалы в Германии и на оккупированных территориях СССР). Весной 1942 г. вместе с пленными командиром 102-й стрелковой дивизии комбригом И.Г. Бессоновым, начальником артиллерии 20-го механизированного корпуса полковником Н.Н. Любимовым, заместителем начальника штаба 6-й армии полковником М.А. Меандро-вым и командиром 301-го стрелкового полка подполковником В.В. Бродниковым приступил к формированию Политического Центра борьбы с большевизмом (ПЦБ), целью которого являлась организация массированного десанта для развертывания антисталинской повстанческой деятельности в районах расположения исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР на Северной Двине и в среднем течении р. Обь. В июле вместе с комбригом И.Г. Бессоновым и полковником А.Г. Петровым выехал из Хаммельбурга в Бухенвальд для создания ПЦБ. С конца лета 1942 г. — начальник отдела внутренней разведки ПЦБ, в задачу которой входило выявление просоветски настроенных лиц из числа представителей комначсостава РККА, отбираемых в парашютно-десантные подразделения ПЦБ.

В мае 1943 г. после ликвидации ПЦБ СД и ареста Бессонова, Любимова и Бродникова изъявил желание перейти в РОА — в распоряжение генерала Восточных войск Вермахта генерал-лейтенанта X. Гельмиха. С июня — при штабе Восточных войск Вермахта. 7 сентября назначен приказом Гельмиха в чине генерал-майора РОА на должность штаб-офицера по обучению и подготовке восточных войск при 710-м восточном полку полковника Вермахта В. фон Хешшига в полосе 16-й армии Вермахта группы армий “Север”. 16 сентября прибыл к месту службы в поселок Чудная Гора. Ночью 13 октября вместе с ординарцем рядовым РОА А. Хижинским покинул расположение части и 19 октября сдался представителям 4-й Ленинградской партизанской бригады. 7 ноября доставлен самолетом в Москву и взят под стражу. 11 ноября арестован по обвинению в “измене Родине”». 19 апреля 1950 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР за измену Родине. В 1982 году Главная военная прокуратура отказала в его реабилитации.

Заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Ф.И. Трухин сначала содержался в сборном лагере в Шталуленене, а затем в Хаммельбурге. По данным К.М. Александрова, уже «в октябре дал письменное согласие на борьбу с Советской властью, вступил в РТНП. В ноябре разработал ряд документов, касающихся военной деятельности РТНП, для передачи германскому командованию. В декабре дал согласие представителю Восточного министерства штурмфюреру СА Френцелю работать в лагерях для пропагандистов. 15 марта 1942 г. вместе с генерал-майором Д.Е. Закутным переведен в особый лагерь Вустрау, предназначенный для будущих пропагандистов на оккупированных территориях и представителей администрации. Познакомился с руководителями НТСНП — Д.В. Брунстом, Р.Н. Редлихом и Ю.А. Трегубовым. 24 апреля назначен как старший по званию внутренним комендантом (старшим офицером) Циттенхорстского лагеря пропагандистов. 5 мая Циттенхорст посетил начальник политического отдела Министерства по делам восточных территорий доктор Г. Лейббрандт. В разговоре с ним Т. настойчиво требовал создания РОА и превращения войны с Советским Союзом в войну со сталинским режимом. С начала июля две недели находился в варшавской разведшколе Абвера, в которой составил 3 конспекта по общевойсковой разведке для преподавателей из числа бывших командиров РККА. 22 июля возвратился в Циттенхорст. 1 сентября уведомлен об официальном освобождении из плена и оставлен преподавателем в Циттенхорсте. В октябре вступил в НТСНП на квартире председателя Союза В.М. Байдалакова в Берлине. Позднее кооптирован в члены Исполнительного бюро и Совета. С ноября — старший преподаватель Циттенхорста.