Сталинские соколы. Возмездие с небес
Шрифт:
– Вот увидите, с появлением этого нациста, любимца Жир Номер Один – толстого дяди Германа, потери возрастут – мрачно бурчал под нос лейтенант Пихлер. будет выслуживаться перед начальством, рискуя нашими жизнями.
Майора Гордона Голлоба я не знал, слышал только, что к нам он прибыл из штаба 54 эскадры, где повышал свою квалификацию как командир и куда прибыл из Рехлина, где участвовал в испытаниях новых модификаций Мессершмитта. До испытательного центра он уже воевал и на западе, и на востоке, имея в совокупности восемьдесят девять побед.
В чем-то Пихлер был прав, пока мы заслуженно отдыхали на банкете, новый командир принимал дела эскадры, назначив вылеты уже на утро следующего дня.
Русские возобновили наступление южнее и севернее Харькова, используя танки. Местами наша оборона была прорвана и над городом нависла реальная угроза. Помочь вермахту могло только люфтваффе и начальство ожидало, что русские попробуют перехватить инициативу и в воздухе. В это время на аэродромы Харькова прибывало подкрепление – третья истребительная эскадра Гюнтера Лютцова, недавно получившая названия «Удет» в честь покойного генерал-инспектора. Голлоб опасался прорыва русских и ударов по нашим аэродромам их авиации, поэтому спланировал вылет на перехват любых самолетов неприятеля.
Уббен остается на земле, удостоив меня чести лететь на самолете командира нашей группы, так как моя машина была технически не готова. В люфтваффе существует практика, когда титулованные пилоты передают собственные самолеты новичкам, желая повысить их шансы на выживание. Расчет очень прост, «тут или грудь в крестах или голова в кустах». вражеский летчик, обнаружив разрисованный самолет аса, скорее всего, струсит и откажется от боя, а может и наоборот – попытать счастье вернуться с «тушкой» эксперта.
На предполетной подготовке Голлоб поставил четкую задачу. в целях радиомаскировки сократить радиообмен до минимума, а в случае необходимости использовать только специальные термины. В чем-то он прав, мы любим в воздухе потрепаться о разном, рассчитывая на слабое радиотехническое оснащение русских.
Получив команду «поехали» в 6.45 два звена БФ-109Ф ведомые командиром эскадры поднялись в воздух для патрулирования воздушного пространства в районе между аэродромами Харьков и Константиновка в полосе действий противника.
Я в первом звене, мой ведущий Иоганн Пихлер.
– «Лиза» – означает поворот влево на десять градусов, берем курс на Харьков.
– «Ханни три ноль ноль» – набираем высоту три километра, второе звено еще выше.
Со стороны Харькова к нам навстречу идет звено третьей эскадры. Мы установили визуальный контакт с ними в районе харьковского аэродрома, впереди виден город.
Земля предупредила о наличии в воздухе самолетов противника. Разворачиваемся по наводке таким образом, чтобы зайти со стороны встающего солнца. Истребители третьей эскадры уже ведут бой. В наушниках голос Голлоба.
– «Фазан» на два семь ноль.
Я вижу бой, но еще не могу определить типы самолетов, и отличить своих от противника.
Звенья разошлись парами, выбираем цели.
– «Пауке» – Пихлер пикирует на выбранного врага, я переворачиваю машину следуя за ведущим. Начинается свалка. Я кручу башкой во все стороны и, пока есть время, насчитываю вокруг до пятнадцати самолетов.
Русский заходит мне в хвост. Получается оторваться пологим пикированием, но для этого приходится снизиться до трехсот метров. Бой продолжается в опасной близости от земли. На такой высоте предпринять что-либо оригинальное, если схватка пойдет не по задуманному мной – чревато плохими последствиями. Полупетлей набираю пятьсот метров и продолжаю лезть вверх, кажется, противник отстал. Ищу ведущего, Пихлер успевает сбить самолет русского. Одерживает победу майор Голлоб, кажется это его девяностый
Под нами Харьков, впереди большая группа истребителей противника. Ведущий теперь оказывается сзади, прикрывая меня. Внезапной атакой сверху сбиваю еще одну «крысу», кстати, абсолютно неожиданно для себя. Мне показалось, что я промазал, но, проскочив истребитель противника, смотрю назад и вижу, что русский покинул самолет, хорошо заметен его раскрывшийся купол.
Бой возобновился с удвоенной яростью. Среди нас есть потери, но мой ведущий цел и командир Голлоб, судя по радиокомандам, продолжает возглавлять сборную эскадрилью.
Наконец, атака русской авиации отбита. Мы хорошо пожгли топливо и надо принимать решение. идти в Константиновку или садится в Харькове. Голлоб дает команду всем летчикам группы действовать на свое усмотрение по остатку горючего, предупредив его о выбранном аэродроме.
Сделав примитивный расчет, определяю, что бензина хватит до Константиновки, и доложив в эфир, – «Виктор, следую на вокзал», поворачиваю за самолетом Пихлера, уже взявшего курс на основной аэродром базирования. Мы, опять на трех тысячах метров, тащимся на крейсерском режиме для экономии горючего, погода. «все по старому». Напряжение спало и есть время проанализировать бой. В такой жесткой схватке истребителей я еще не участвовал, и как летчик-истребитель вполне состоялся, о чем свидетельствуют две сбитые «крысы». Сражение с русскими не требует особенного труда. Их устаревшие И-16 и И-153 значительно уступают БФ-109Ф в скорости, хотя умеют делать быстрый разворот. Нужно избегать лобовых атак и не вступать в схватки на виражах. Если удается зайти с задней полусферы сверху, то у «русфанеры» нет шансов выпутаться. Главное. не вступать в маневренные бои в горизонтали. Я одержал две победы, а боезапас не израсходован даже наполовину. Сажусь и гордый выхожу из кабины, уставший волк на боку Мессершмитта смешно высунул язык, он устал, но способен показать язык русским. Боже мой, еще два месяца назад я их оперировал! Как там Анна, не пострадала ли она из-за моего побега? Феерия боя затухает от нахлынувших воспоминаний.
Эскадра потеряла трех летчиков, сбив девять русских самолетов, коллеги из эскадры Лютцова и противовоздушная оборона одержали еще восемь побед, правда, потеряв четыре самолета. Наши потери велики, но жертвы русских превышают их в два с половиной раза, небо над Харьковом осталось за нами.
Пихлер доволен, он увеличил счет своих побед еще на два самолета.
– Я покажу этому наци Гордону, что хорошо воевать могут не только убежденные блюдолизы Геринга – куражиться мой ведущий.
– Спасибо, что надежно прикрыл мой зад, пока я делал этих русских, да и ты сегодня молодец!
Две победы, одержанные мной, почему-то не приносят ожидаемой радости. Еще одна победа и я буду считаться асом. Но в голове моей происходит надлом, и я решаю написать рапорт о переводе в медицинскую службу. Сегодня я убил двух русских пилотов, что поделать, можно относиться к этому как к соревнованию, и сказать самому себе. конечно, я убил человека, но и он, и я знали, на что идем. Война это жесткий мужской спорт, в котором тоже получают медали и звания. Если бы мы занимались автогонками, и он погиб в результате столкновения со мной, меня никто не обвинил в убийстве, а чем отличаются наши воздушные гонки!? Но я не хочу больше убивать, если уж суждено участвовать в войне, лучше я буду лечить и спасать жизнь, чем лишать ее кого бы то ни было.