Сталинские соколы. Возмездие с небес
Шрифт:
15.45 взлетаем в ясное летнее небо, жарко, хочется окунуться в какой-нибудь речке, тем более что под нами приток Оки – Зуша. Берем курс на Орел, виднеющийся на горизонте. По сведениям нашей разведки ближайший немецкий аэродром в Трубчевске километрах в ста тридцати, но под Орлом наверняка есть аэродром подскока с истребителями. А вот и они, ниже нас, навстречу, идут четыре поднимающиеся точки. Наша высота две тысячи метров, обычно немцы так низко не ходят, значит – только взлетели. У нас есть преимущество, выбираем цели. Атакую одного сверху, теперь узнаю – это Фокке-Вульф. Поврежденный «фриц» пытается со снижением уйти в сторону своего аэродрома, догоняю,
Все, истребителей противника больше нет. Продолжаем патрулировать сектор между Орлом и нашими позициями, даже с высоты в два километра видно, сколько тут скопилось техники с обеих сторон – в несколько эшелонов. Что-то назревает на просторах между Орлом и Курском.
Патрулируем больше часа, бомбардировщиков так и не обнаружили. Возможно, предупрежденные о нашем присутствии, они выбрали другой маршрут. Мы вернулись на аэродром. Сбитый ФВ-190 записали на мой счет, я бы все равно его добил. Всего мы сбили два истребителя противника, не потеряв ни одного Р-40, другую пару сбила четверка Яков. Наши потери – один Як, летчик погиб.
Ночью критически сжатая в дугу между Орлом и Курском смертоносная пружина рванула – началась эпическая битва, в результате которой ценой огромных потерь и усилий Красной армии удалось в третий раз после Москвы и Сталинграда переломить удачу немецкой военной машины, уже порядком потрепанной и истощенной, надеюсь что навсегда.
Наша группа, согласно приказу, была включена в резерв фронта, в активных боевых действиях под Курском мы не участвовали, было несколько перебазирований по плану «Операции Кутузов». Мы в начале отступали, потом наступали, в целом пробыли под Орлом до 20 октября, когда линия фронта уже ушла далеко на запад. 279 полк расформировали, а нас отправили южнее на Украину в 5-ю воздушную армию. Наша группа, оставаясь в резерве, была доведена до эскадрильи и базировалась совместно с 511-м авиационным полком, принимавшим участие в битве за Днепр.
К тому времени Р-40 фактически выводились из фронтовых полков ВВС и передавались в авиацию ПВО и ВМФ. «Мой» 16 гвардейский ИАП уже давно избавился от «Киттихауков». Поэтому весной 1944 года перед нами была поставлена задача. передать Р-40 в авиацию Черноморского флота, возможно, в 30-й разведывательный полк Новикова, где они бы использовались в качестве разведчиков, а самим вернуться в свои полки. Все новые летчики нашей эскадрильи были опытными пилотами, прошедшими подготовку в 25-м Запасном Авиаполку. «Киттихауки» распределили на Черноморский флот, поскольку парк его истребителей был устаревшим и изношенным и использовался в основном как штурмовики или для отражения воздушных налетов. В такой ситуации Р-40 М вполне могли бы принять участие в завоевании господства в воздухе и срыву эвакуации немцев из Крыма.
Наконец наша эскадрилья прибыла на аэродром Комаровка под Харьковом, откуда должна была перелететь в Крым в район Сиваша или Керчи, а затем на один из аэродромов базирования ВВС флота. До 7 апреля по погодным условиям вылет откладывался, и мы били баклуши. Рассказывая анекдоты и истории из собственной жизни, дело доходило не только до анекдотов про летчиков или женщин, но и политических. Обсуждали. почему оказались не готовы к войне и так долго и далеко отступали. Кто-то рассказал анекдот про Рокоссовского.
«Перед войной Рокоссовский был арестован. Осенью сорокового его освободили и дали ему дивизию. Во время войны дивизия дралась хорошо, и Сталин решил дать Рокоссовскому более крупное назначение. Рокоссовского отозвали с фронта. – Хорошо ли Вы знакомы
Я вспомнил свое «сидение» в начале войны. За анекдоты не сдали, значит, ребята нормальные.
На аэродроме был оборудован домик-курилка, на стенах которого командир эскадрильи разместил схемы предполагаемого района полета, подходы, аэродромы, текущую линия фронта, но я то знал этот район прекрасно и без схем, да и налет у меня с сорок первого…
7 апреля высота облаков поднялась до одной тысячи трехсот метров, осадки прекратились, и мы смогли совершить по тренировочному вылету на слетанность группы.
Наконец, 8 апреля облачность рассеялась окончательно и в 12.00 часов дня мы получили разрешение на вылет в Керчь. Нам сообщили, что сегодня с восьми утра началось наступление 4-го Украинского фронта на Перекоп и Армянск – наши вошли в Крым с севера, не считая Керченского плацдарма.
Меня переполняла радость и тревога. как там мама, жива? Почти два года я не знал ничего о ее судьбе.
Наступление поддерживала артиллерия и авиация. Нас предупредили. воздушное пространство над Крымом пока продолжают контролировать немцы, хотя численность их истребительной авиации незначительна. Наш маршрут был проложен над Азовским морем, но командир группы принял решение отклониться в сторону и пройти по линии. Армянск – Евпатория – Белогорск – Феодосия для проведения воздушной разведки, а если повезет, то и блокирования воздушных перевозок транспортной авиации люфтваффе, благо дальность Р-40 позволяла подобное отклонение. Дело в том, что соединения немецкой транспортной авиации сосредотачивались на аэродромах Одессы и Умани, откуда обеспечивали снабжение окруженных в Крыму войск, так что наши курсы вполне соединялись над полуостровом, другое дело, что полеты транспортов были преимущественно ночными, но чем черт не шутит!
Поднялись двумя звеньями – всего восемь самолетов и взяли курс на Крым. Лететь предстояло долго, более двух часов и это без учета возможного боя. Крымская весна загадочна и непредсказуема, она может напугать снежным заносом или порадовать ярким почти летним солнцем. Сегодня Крым встречал нас нежно-голубым небом и видимостью миллион на миллион. Пересекли Сиваш, дальше я знаю каждую дорогу, каждую бухточку – это моя земля и фашистам здесь спуску не будет, дома, как известно, и стены помогают.
Над перешейком видно раскинувшуюся с разных сторон ширь Азовского и Черного моря, Арабатскую косу. Дошли до Евпатории, хочется покинуть строй и лететь дальше в Севастополь, но нельзя нарушать задание, для одиночного самолета – это самоубийство, Севастополь хорошо укреплен, там сконцентрирована немецкая авиация. На юго-востоке видны горы, не пересекая их линию, взяли курс на Белогорск. Значительных групп немцев на земле не видно. С запада появились немецкие самолеты, видимо посланные из Севастополя, их два или четыре. Наша группа, перестроившись этажеркой, пошла на встречу. Начался бой, мы попытались, используя численное превосходство, «опустить» немцев до пятисот метров, где их преимущество в вертикальном маневре не будет таким заметным. Получилось, двоих вывели из боя без собственных потерь. Другая пара начала удирать, мы не стали их преследовать, опасаясь попасть под огонь зенитных батарей, да и скорость у них побольше. У немцев уже явно не хватает авиации. Продолжили патрулирование, но, не встретив бомбардировщиков или транспортов и учитывая остаток топлива, пошли на аэродром посадки. Ну, вот я и снова на родной земле.