Сталинский диптих
Шрифт:
— А вы молодец! Я сначала подумала — вы несерьёзный какой-то… — неожиданно ласковым, почти по-домашнему теплым тоном произнесла Шахноза, уважительно переходя на «вы».
Опять вижу удивление в глазах девочек, а моя, вернее Витькина, соседка Ирина даже рот приоткрыла.
— Это я несерьёзный? Да я сам себе в зеркале не улыбаюсь! — процитировал я… да уж и не помню кого.
— Слушайте тост! — громко объявляю, вставая во весь свой немалый рост.
В этой комнате меня мог бы затмить только Генка, но тот сейчас занят: смотрит с обожанием на Леночку, которая
Я поднял рюмку и начал:
— Один мужик женился. Проходит время, встречает он старого друга. Тот рад:
— Давно не виделись! Может, пивка?
— Нельзя, — вздыхает женатик, — жена не разрешает.
— Ну, может, как раньше — в баньку, в пятницу?
— Нельзя. Жена не разрешает.
— В биллиард? На рыбалку? Ко мне в гости?
— Нельзя. Жена не разрешает.
— Ну ты и женился… Жалеешь, небось?
— Не-а… ЖАЛЕТЬ ТОЖЕ НЕЛЬЗЯ!
— Так вот мой тост: выпьем за то, чтобы ЖАЛЕТЬ было можно! — сказал я, многозначительно глядя на Генку.
Девчонки захохотали так, что аж бокалы на столе зазвенели. Даже официант в дверях заулыбался. В итоге атмосфера, благодаря моим стараниям, стала по-настоящему тёплой и дружеской. Укрощённая Шахноза больше не давила авторитетом на молодёжь и послушно выпивала всё, что я ей наливал.
— Слышал о том, что у нас там происходит? — доверительно наклонилась ко мне Шахноза, по-видимому, уже дойдя до нужной кондиции.
Дальше полился настоящий разговор по душам. Тётка делилась откровениями по-простому, без прокурорских замашек. И про мужчин — и куда настоящие подевались? И про Съезд — мол, одни балагуры там, а не политики… И даже о мировой политике поговорили с ней — обсудили происходящее в Китае, в частности, события на площади Тяньаньмэнь. Кстати, мои — в основном из будущего — знания, похоже, произвели на тётку впечатление.
Затронули и жилищную тему. Недавно прокурорше, наконец, вручили ордер на квартиру, и не где-нибудь, а в престижном районе Москвы. Наличие взрослой замужней дочери и престарелого отца помогли ей получить на всех трехкомнатную. Впрочем, дочка живет с мужем отдельно, а отец остался… — в Коканде.
Повторяю предостережение про будущие волнения, которые могут начаться… да возможно даже завтра, я ведь не помню. Шахноза, уже датая, но не потерявшая прокурорской хватки, неожиданно отрезвела.
— Там первым мой сводный брат… — проговорила она с тревогой в голосе. — Неужели есть опасность какая-то? Я вот не слышала ничего такого, а с ним сегодня только разговаривала. Турок, конечно, много у нас в тех краях… но чтоб погромы? В Фергане и то, вроде, к вечеру вчера всё успокоилось.
— За что купил, за то и продаю, — пожимаю плечами я. — Есть такие разговоры в массах.
— Да откуда ты в курсе? — узбечка смотрит на меня подозрительно.
— Это что, допрос? Сегодня на эту тему с Власовым разговаривал, и ещё с одним генерал-лейтенантом.
Про Власова Шахноза не уточняет.
— Всё можно было ещё в мае решить, когда в Кувасае, в ресторане, турки наших мальчиков оскорбили. С этого всё и началось.
Я молчу. Потому что из будущего помню другую версию. Ту, где всё началось с тарелки клубники, которую кто-то кому-то швырнул. Но моя собеседница лучше знает, наверное.
Несмотря на все неприятности, алкоголь делает своё дело, и вот уже прокурорша, позабывшая про межнациональные стычки (ну а что — не у неё же горит, не у неё болит) тянет меня танцевать. Вообще-то прокурорш тут четыре, но меня тянет самая важная.
Танцы у нас в общем зале, где уже несколько парочек толкутся под мелодию какой-то незнакомой мне группы. Один медляк тут же сменился другим, а Шахноза вдруг тяжелеет и наваливается мне на плечо. Блин блинский — да она засыпает!
Одновременно радуюсь — ведь я буду избавлен от домогательств, и огорчаюсь — тётка оказалась на удивление приятной собеседницей. Несмотря на специфический внешний вид и не самую утончённую манеру держаться, с ней реально интересно. Умная баба! Без этих занудных нравоучений, на всё имеет свой взгляд, прямолинейная — вещи называет своими именами. К тому же не ханжа.
Вот, например, рассказала, почему Ленка, моя соседка, развелась с мужем. Оказалось, застукала Миндубаева своего благоверного с подругой на каком-то корпоративе. И недолго думая, тут же переспала с его лучшим другом. «В отместку», как выразилась Шахноза. Пикантненько… Вот тебе и Леночка!
Шахноза со мной общалась как с равным, с остальными — покровительственно. Но без хамства. Даже сделала комплимент Лесе — мол, хорошо справилась с неведомым Чиябским делом. В общем время я провел неплохо, и даже пообщался бы с дамой ещё… но только пьёт она много. Впрочем, вес позволяет.
Наши посиделки близятся к финалу. Леся, которая, как выяснилось, вовсе не Леся, а Олеся, изрядно набралась — и минут двадцать назад они с Костяном тихо слиняли в мой гостиничный номер. Так что у него никаких проблем в плане личного общения точно не предвидится.
А вот Витька всё ещё сидит, тормозит. То ли вспоминает про свою норвежскую любовь, то ли просто не знает, с какого бока к Ирине подступиться. А та, уже порядком устав от его нерешительности, смотрит на него всё мрачнее.
С трудом тащу полусонную тетку в нашу випку.
— Тётя Шахноза сказала позвонить по этому телефону, и её заберут, — подала голос Ленка, с трудом оторвавшись от поцелуев с Генкой.
Порывшись в своей записной книжке, она продиктовала номер. И правда — минут через двадцать приехали два молчаливых абрека, оба с Генку ростом, но раза в два шире, и под ручки увели Шахнозу из ресторана. Вот кто всё продумывает наперёд!
Минут через десять решаю свалить и я. Ирина, плюнув на Витьку, предлагает потанцевать уже мне. Но я и так сегодня натанцевался с дамой, чьи габариты превосходили мои раза в два. С меня хватит.