Сталинский социализм. Практическое исследование

Хессе Клаус

Свою карьеру Евдокимов сделал в ЧК. В 1919 году, по документам, он посещал Академию Генерального штаба. Тем не менее в том же году он был начальником особого отдела ЧК Московской области, в 1920 году – главой политического отдела ВЧК на Южном и Юго-западном фронте, в 1920 году – командующим ударной армии в Крыму, а в 1921-1923 годах – возглавлял ЧК Украины и выполнял различные функции. С 1923 по 1929 год Евдокимов был полномочным представителем ОГПУ на Северном Кавказе, до 1931 – года начальником тайного оперативного управления и членом коллегии ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР, а затем уполномоченным представителем ОГПУ в Центральной Азии и до 1934 года снова представителем ОГПУ на Северном Кавказе.

Не менее важными и показательными являются 1926-1927 годы, когда он был слушателем Коммунистического университета. Для того

чтобы объективно оценить его влияние, стоит отметить, что он посвятил себя борьбе против политических оппонентов, выступал против Ягоды и был одним из немногих сотрудников НКВД, кто, хотя и не особенно активно, выступил против очевидного подлога документов. С января 1934 до мая 1938 он был первым секретарем в различных местных комитетах на Северном Кавказе, затем заместителем наркома водного транспорта СССР. В ноябре 1938 года Евдокимов был арестован. Через месяц наркомом водного транспорта стал Ежов, который был арестован в апреле 1939 года; оба были осуждены и казнены в феврале 1940 года. Евдокимов был реабилитирован в 1956 году.

Попытка Сталина изменить направление дискуссии со ссылкой на различия между политическими убеждениями и отсутствием результатов в работе, осталась незамеченной. Он, как оказалось, наткнулся на глухую стену непонимания, нежелания членов ЦК, услышавших в докладе лишь то, что они захотели услышать, обсуждать то, что он предлагал. Из двадцати четырех человек, принявших участие в обсуждении, пятнадцать говорили в основном о «врагах народа», то есть троцкистах. Говорили убежденно, агрессивно, как и после доклада Жданова и Молотова. Все проблемы сводили к одному – необходимости поиска «врагов». И практически никто из них не вспомнил об основном – о недостатках в работе партийных организаций, о подготовке к выборам в Верховный Совет СССР. Ни один из участвующих в обсуждении членов ЦК не был готов к самокритичной оценке своих собственных навыков и достижений. Организованная Сталиным и Ждановым попытка через выборы и поиск более квалифицированных кадров подорвать власть правящих в регионах областных секретарей столкнулась с массовым сопротивлением последних. Они быстро поняли опасность, которую представляли для них выборы. Теперь каждый, кто мог быть потенциальным кандидатом, самым серьезным образом воспринимался как противник. Уже обсуждение в ЦК дает понять, что тогда происходило. Добровольно позиции сдавать никто не собирался.

Сопоставимой была ситуация в Совете народных комиссаров. Ханин упоминает, что Григорий Орджоникидзе, народный комиссар тяжелой промышленности, учился только в фельдшерской школе с 1901 по 1905 год, и на момент пленума не приобрел никакого опыта для принятия решений, которых требовало его положение. Такой же была ситуация и с Валерианом Куйбышевым, Григорием Гринько и многими другими выдающимися революционерами. Без сомнения, эти люди обладали выдающимися организаторскими способностями. Но при этом нельзя отрицать, что этого было недостаточно. И они не обрадовались тому, что их хотели заменить более квалифицированными кадрами.

Но столь же необходимыми и оправданными были размышления при определении заданий для буржуазно ориентированных специалистов старой школы, так как картина менялась за это время очень быстро. Между тем подрастало поколение собственных кадров, которые на основе своего образования и практического опыта работы в социалистической промышленности стали гораздо лучше соответствовать все быстрее развивающимся научным и технологическим экономическим требованиям. Ханин указывает в данном контексте на постоянно неправильно интерпретируемую речь Сталина 4 мая 1935 года перед выпускниками Академии Красной армии, на которой прозвучало ставшее теперь крылатым выражение: «Кадры решают все». Речь шла о людях, особенно преданных Сталину, – о коммунистах, которые в своей сфере деятельности накопили столь много знаний и опыта, что теперь могли справиться с задачами в самых сложных условиях. Сталин видел в этом сигнал для массового обновления руководящих кадров и в этой связи упоминал имена И. Тевосяна, В. Емельянова и А. Завенягина. Он также отмечал, что «варварские» методы увольнения низкоквалифицированных руководителей в ходе чисток в 1937 году послужили не только полному обновлению ведущих кадров народного хозяйства, но и стали основой для коренного улучшения уровня профессиональной квалификации.

Единственным, кто пережил отказ от предложенных Сталиным, Молотовым и Ждановым выборов, стал Н. С.

Хрущев, на тот момент – первый секретарь Московского комитета ВКП(б). Он, как и все другие, почти не говорил об этом проекте, зато предупреждал о набирающей обороты активизации деятельности группировок эсеров, о которых порой приходили вести. Остается вопрос, что случилось после этих срочных предупреждений в тех областях, где уполномоченные несли ответственность.

Ежов, Эйхе, Хрущев и другие: 1937

Вовлечение сотрудников НКВД в убийство Кирова был воспринято как свидетельство политической подрывной деятельности и разложения этого учреждения.

В результате Ягода был уволен из руководства органов. Николай Иванович Ежов, глава комиссии партийного контроля, казался подходящим кандидатом на его место. Ежов имел опыт проведения чисток в партии и олицетворял в своем лице безусловную готовность выполнять все поставленные перед ним задачи. В ходе расследования убийства Кирова Ежов собрал все документы и свидетельства, доказывавшие причастность Зиновьева и Каменева. Он позаботился о том, чтобы было начато дальнейшее расследование в отношении действительных и потенциальных врагов государства. Этот человек был, по словам его современников, фанатиком, не знавшим границ при выполнении своих заданий. Таким образом, в 30-е годы, т. е. перед лицом набирающего силу фашизма, контактов между фашистами и троцкистами и влиянием сторонников Троцкого на развитие в СССР, потенциальные опасности воспринимались партийным руководством в высшей степени серьезно. В частности, это касалось участившихся сообщений об организациях сопротивления и планах переворота в армии. После ставшей теперь очевидной измены Ягоды Ежов казался тем человеком, кто был в состоянии справиться со всем тем, что накопилось с тех пор в эшелонах власти.

Не боявшийся никаких авторитетов Ежов, казалось, был тем человеком, кто был в состоянии решить проблемы, связанные с этой ситуацией.

Но в сентябре 1936 года получивший должность народного комиссара внутренних дел Николай Иванович Ежов был вынужден бороться не только с проблемами со здоровьем. В партии он сделал блестящую карьеру: в 1929 году начав работу в качестве заместителя главы исполнительной власти в народном комиссариате сельского хозяйства, он привлек к себе внимание своим участием в коллективизации сельского хозяйства. Год спустя он уже работал в отделе кадров ЦК ВКП(б), а в 1933 году за свое рвение был назначен председателем Центральной комиссии по партийным чисткам. В 1934 году он был уже не просто одним из членов ЦК. Его преданность так понравилась партийному руководству, что во время лечения Ежова в Вене Сталин был всерьез обеспокоен его здоровьем. Как выяснилось позже, имелись гораздо более веские основания беспокоиться о слабостях этого человека и возникших в результате этого проблем. В феврале 1935 года Ежов стал секретарем ЦК и председателем Комиссии партийного контроля, а 25 сентября 1936 года Сталин предложил поставить этого человека на место Ягоды, так как тот, выполняя свои обязанности в течение четырех лет, не только отстал в развитии, но и допустил серьезные недосмотры. Так начался период, которая в более поздней истории получит поверхностное название «ежовщины».

Отправной точкой для дальнейшего развития событий стало постановление Политбюро ЦК от 02 июля 1937 года «Об антисоветских элементах». Оно информировало секретарей партийных организаций в союзных республиках и регионах:

«Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, – являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.

ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников, с тем чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».