Сталкер. Рагна?рёк районного масштаба
Шрифт:
– Вася… Я не могу… – Глаза потухли, рука разжалась, и Бес стал двигаться к двери. Подсечка под ноги, захват руки, удар в челюсть, нокаут. Бес не шевелился, глаза закатились, дыхание слабое. Далее думать времени уже не было. Он один не находится под ментальным ударом. А значит, есть шанс победить.
На площадке перед зданием, покачиваясь, стояли все его бойцы. Егерь, Седой, Якут. Рваться к ним опасно, надо найти псионика хренова, прострелить ему башку, а потом, может, и повезет. Если контролер не мегакукловод, а начинающий, мозги парням еще восстановить можно. Но если
Ответ пришел быстро. В виде монолитовского отряда, состоящего из ходячих танков. Человек десять в экзоскелетах вышли из-за вагонов. Развернувшись цепью, они сразу открыли заградительный огонь по окнам, где прятался Семнадцатый. Кирпичная крошка вперемешку с пылью посыпалась на голову. Пули, с визгом врываясь в окна, стремились разрушить то, что не уничтожило время. Рикошеты с фырчаньем отпрыгивали от стен и потолка. Василий, пригнувшись, бросился к Бесу, который продолжал лежать без сознания. Зацепив его за ремни разгруза, стал подтаскивать к себе. Единственное спасение было в соседней комнате или подвале. Подвал не вариант, это западня, а комната? Комната лучше, там есть выходы к городу и в сторону железки. Но как же ребята! Он отпустил Беса, пополз обратно. Плотность огня снизилась, но не прекратилась. Рискуя наесться свинца, он вынул из нагрудного кармана зеркальце, прицепил к кончику ножа и «выглянул». В трясущемся отражении он увидел часть двора и монолитовцев. Сектанты стояли вокруг бойцов и деловито разоружали их. Что делать? Вступать в бой? Уйти и спасти хоть Беса? Нельзя! Или гибнем все, или я их спасаю. Так было всегда и везде. Так они договорились еще во времена первых совместных операций. И пусть это звучит банально – один за всех, и все за одного, – но это молитва братьев.
Винторез сам прыгнул прикладом к плечу. Хлопок, окуляр монолитовца разлетается, стокилограммовый баран начинает заваливаться. Еще хлопок, еще один сектант оседает – у него пробито тонкое сочленение между шлемом и основной броней. Смещение к другому окну, выстрел, лязг рикошета – и сразу грохот десяти стволов. Опять визжат пули, сыплется битый кирпич и щепки от рам. Огонь очень интенсивный, высунуться нельзя. Зато можно уйти на этаж выше. Когда Василий подкрался к окну, канонада стихла, напоследок ухнув гранатой на первом этаже. Он выглянул и обомлел. Площадка была пуста. Ни боевых камрадов, ни дохлых сектантов. Да что дохлых, там вообще никого не было. Пустая территория, заваленная гильзами.
– Вот суки шустрые. Ладно, Беса оживлю… догоню… наваляю.
Военстал застонал, с трудом открыл глаза, безумно повращал ими и уставился на Семнадцатого.
– Вася, – слова давались с трудом, – че за хрень, мы где, где все? Где парни? Кто мне в уши дул так, что чуть мозг не расплавился?
– Двое мертвы, забыл? Остальных, похоже, увели монолитовцы. Давай приходи в себя, я парней в схрон снесу, там их склеп будет. – Хлопнув по плечу бойца, он еще раз посмотрел на площадь. Нет, там
Что такое перетаскивать мертвых товарищей? Это невозможно объяснить. Каждый шаг – поток воспоминаний, и хороших, и плохих, и веселых, и грустных. Веселый, он и позывной получил за свой характер. Когда в Албании на перевале держали натиск сепаратистов под ураганным огнем, он шутил без остановки. Орал боевикам скабрезные шутки. Звал дядю Газменда, лавочника-доносчика, который знал о наших действиях и стучал, но с поличным его взять не могли. Веселый с криками «Гранаты!» кидал в наступающих камни. Духи привыкали и переставали реагировать, на шестой раз прилетала пара лимонок. Он называл это дрессировкой бородатых зайцев. К тому же он великолепно стрелял, каждое его появление из укрытия уносило одну заблудившуюся на земле душу к Аллаху. УЧКа за его голову назначило вознаграждение, как за целого командира сербского спецназа Драгановича. Позже серб подарил Веселому именную винтовку Драгунова – с подтекстом, ну и на память. На прикладе красовалась латунная табличка с надписью: «Брат за брата». Кстати, потом к цене за голову бойца добавили еще денег, но с условием, что и винтовку принесут.
Стас был родом с Украины, из самого жесткого Закарпатья, где русских, кроме как кацапами и москалями, никак не величали. Его воспитали в традициях украинского национализма, но не сдержала душа угнетения братьев-славян на Балканах, и он рванул в Македонию добровольцем. Там в горах, раненого, его и подобрал отряд Семнадцатого. Ну а дальше – выздоровление, мордобой с криками «Як сабля свистнет, москаль дристнет». Потом братание, и вот уже пять лет вместе. Были.
Командир уложил бойцов в бункере на их же пенки. Под головы положил рюкзаки. Из личных вещей снял только жетоны.
– Покойтесь с миром, помяну вас позже, когда всех или спасу, или похороню. Прощайте, братья.
Выйдя из схрона, он запер дверь и поставил замковый механизм на противорадиационную защиту. Что это значит? А то, что замок в дверях откроется, только когда общий радиационный фон опустится до нормы. А когда он в Зоне опустится? Наверное, через миллион лет. Шипение и щелчок были сигналом, что система встала в охранный режим. А значит, пора в путь. Но куда? А главное, уже практически не с кем.
– Бес, ты как?
Бес сидел на ступеньках в подвал и курил.
– Ну как, нормально. Только, Вась, разве бывает так, что хоп, и никого нет? А ты не то что выстрелить, даже подумать не успел?
– Получается, бывает, но это все лирика, надо парней отбить у сектантов. Тем более направление движения то же, что и наше. Давай в путь, боец.
– Есть. А что с бункером?
– Это теперь могила, на века.
– Века… – Бес плюнул на уголек сигареты. Затушил и запихнул в щель так, чтобы ее вообще не было видно. – Века проходят быстрее, чем мы можем себе представить. Но одно я, Семнадцатый, знаю точно. Мы с ними обязательно встретимся в Валгалле. Там, где за столом пируют настоящие воины. Воины, погибшие с мечом в руке. Вась, а автомат можно считать мечом?
Конец ознакомительного фрагмента.