Сталки и компания

Киплинг Редьярд Джозеф

– Да, все замечательно, – сказал ректор гостям после ужина, – но мальчишки несколько отбились от рук. Боюсь, потом будут неприятности и обиды. Лучше ложись спать пораньше, Крэнделл. Они-то готовы не спать всю ночь. Не знаю, каких головокружительных высот ты еще можешь достигнуть в своей профессии, но я точно знаю, что такого абсолютного обожания, как сейчас, у тебя не будет никогда.

– Бог с ним, с обожанием. Хочу докурить свою сигару, сэр.

– Это чистое золото. Иди туда, где ждет тебя слава, Крэнделл... младший.

Сценой для этого апофеоза служила спальня на десять коек в мансарде, которая через открытые проемы без дверей соединялась с тремя другими спальнями.

Газовые рожки мигали над грубыми деревянными стойками для рукомойников. Все время слышался свист сквозняка, а за незанавешенными окнами морские волны бились о берег Пебблриджа.

– По-моему, те же старые кровати... те же старые матрасы, – сказал Крэнделл, зевая. – Все то же самое. Да, но только я искалечен! Я не знал, ребята, что вы можете так играть, – он потер свою ушибленную лодыжку. – Эту игру мы надолго запомним.

Потребовалось несколько минут, чтобы они успокоились, и почему-то (они не поняли почему) Крэнделл отвернулся и помолился, – он не делал этого уже несколько лет.

– Простите, я забыл выключить газ.

– Пожалуйста, не беспокойся, – сказал староста спальни, – у нас это делает Уэрдингтон.

Двенадцатилетний мальчишка в пижаме, которому не терпелось показать себя, соскочил с кровати к газовому рожку над стойкой и вернулся обратно.

– А что вы делаете, если он спит? – хихикая, спросил Крэнделл.

– Суем ему за шиворот холодную железку.

– Когда я был в младших классах, для этого использовали мокрую губку... Эй! Что происходит?

Темнота заполнилась шепотом, звуками перетаскиваемых ковриков, шлепаньем босых ног, протестами, смешками и угрозами:

– Тихо ты, идиот!.. Пуркуа бы тебе не сесть на пол!.. Черта с два ты сядешь на мою кровать!.. Осторожней, стаканчик.

– Стал... Коркран сказал, – начал староста, и тон его выражал все возмущение наглостью Сталки, – что, может быть, ты расскажешь нам об этой истории с телом Дункана.

– Да... да... да... – с энтузиазмом зашептали все. – Расскажи нам.

– Да нечего рассказывать. А зачем вы, ребята, скачете тут по холоду?

– Да не обращай на нас внимания, – раздались голоса. – Расскажи нам про Кабана.

Крэнделл подоткнул подушку и заговорил с мальчишками, которых он не видел.

– Три месяца назад он командовал охраной казны... повозкой, полной рупий для выплаты солдатам... пять тысяч рупий серебром. Он направлялся в место под названием форт Пирсон, около Калабаха.

– Я там родился, – пискнул кто-то из малышей. – Его назвали так в честь моего дяди.

– Да заткнись ты со своим дядей! Не обращай на него внимания, Крэнделл.

– Да ничего. Афридии [107] узнали о передвижении казны и устроили засаду в паре миль от форта. Дункана ранили, а сопровождающие смылись. Там было не больше двадцати сипаев и несчетное количество афридиев. Получилось так, что я стоял на посту в форте Пирсон. Я услышал стрельбу и собрался посмотреть, что там происходит, а тут появились люди Дункана. В общем, мы вернулись назад. Они мне говорили что-то про офицера, но я ничего не мог понять, пока не увидел парня под колесами повозки на открытой поляне, который, опираясь на руку, отстреливался из револьвера. Понимаете, проводники бросили повозку, а афридии... они ужасно подозрительные... подумали, что такое бегство – это ловушка... западня, понимаете, а повозка – приманка. Поэтому они оставили бедного Дункана одного. Потом они поняли, сколько нас, и началось соревнование: кто первый доберется до Дункана. Мы бежали и они бежали, и мы победили,

и после небольшой потасовки они отступили. Я понятия не имел, что это кто-то из наших, пока не оказался рядом с ним. В армии много Дунканов, и конечно его имя мне ни о чем не говорило. Он совсем не изменился. Его ранили в легкие, беднягу, и он очень хотел пить. Я дал ему пить и присел рядом с ним. И забавно, он вдруг сказал «Привет, Ириска», а я сказал «Привет, Кабан. Надеюсь, тебе не больно» – или что-то в этом роде. Но через минуту или две он умер... так и не подняв голову с моих колен... Послушайте, парни, вы там заморозите себя до смерти. Лучше идите спать.

107

Афридии – группа афганских племен.

– Хорошо. Сейчас. А твои шрамы... шрамы. Как тебя ранило?

– Это было, когда мы везли тело обратно в форт. Они снова напали, и была приличная стычка.

– Ты кого-нибудь убил?

– Да. Неудивительно. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Спасибо, Крэнделл. Огромное спасибо, Крэнделл. Спокойной ночи.

Невидимая толпа рассеялась. Ученики в спальне с шорохом улеглись по кроватям и какое-то время лежали тихо.

– Послушай, Крэнделл, – голос Сталки звучал с совершенно необычной почтительностью.

– Да, что?

– Предположим, один человек обнаружил другого человека, который умирает от дифтерита... Все горло заложено... Ему вставляют трубку в горло, и этот человек отсасывает эту гадость, что ты об этом думаешь?

– Гм, – ответил Крэнделл, размышляя. – Я слышал одну такую историю, и это был доктор. Он сделал это для женщины.

– Нет, это была не женщина. Это был просто мальчик.

– Тем более. Это самое отважное, что может сделать мужчина. А что такое?

– Да я просто слышал, что один человек это сделал. Вот и все.

– Значит, он смелый человек.

– А ты бы испугался?

– М-м... наверное. Кто угодно испугается. Представить спокойно, что умрешь от дифтерита...

– Так вот... а-а! Эй! Послушай! – Предложение осталось неоконченным, потому что Сталки спрыгнул с кровати и вместе с Мактурком уселся на голову Жука, который чуть все не выболтал.

Следующий день, который был последним днем семестра и был посвящен нескольким совершенно незначительным контрольным, начался с возмущения и раздоров. Мистер Кинг обнаружил, что практически все ученики его корпуса открыли двери между спальнями и отправились в корпус Праута слушать историю Крэнделла. Кинг пришел к ректору крикливый, обиженный, жалкий; он никогда не одобрял того, что так называемые светские молодые люди портят нравственность подростков. Хорошо, сказал ректор, он обратит на это внимание.

– Послушайте, мне ужасно жаль, – виновато сказал Крэнделл. – Мне не кажется, что я говорил им что-то, что они не должны были слышать. Я не хочу, чтобы у них были неприятности из-за меня.

– Тсс! – ответил ректор, изобразив что-то похожее на подмигивание. – Это не из-за мальчиков неприятности, а из-за педагогов. Праут и Кинг не одобряют сборов в спальне в таком масштабе, и кто-то должен поддержать педагогов. Кроме того, неверно было бы наказывать только два корпуса в конце семестра. Мы должны быть справедливыми и включить всех. Давайте посмотрим. У них есть задание на Пасхальные каникулы, в которые, естественно, никто из них даже не заглянет. Мы дадим всей школе за исключением старост и приходящих учеников обычное задание на вечер, а учительской нужно будет назначить преподавателя, чтобы его проверить. Мы должны быть справедливы ко всем.