Сталки. Лес
Шрифт:
— Ты выбрал, — сказал Стан, вытащил засунутый на время в карман после того, первого, выстрела самопал и медленно поднял его, нацеливая в голову Ласа.
Тот молча стоял и смотрел на оружие в руке противника, который так и не изменился без малого за сорок дней вдали от деревни. Ласу было страшно — и правильно: кто не боится смерти? — но он старался не показывать виду, зная, что умирать за дорогих людей — дело, как-никак, достойное.
Палец Стана напрягся на спусковом крючке, как будто «подсталкр-гора» сомневался, стоит ли стрелять или нет. он действительно колебался: всё-таки долгие годы
Часть 5. Экспедиция: 3. Спаситель
Время на миг словно остановилось, а когда снова пошло, всё вдруг изменилось резко, окончательно и бесповоротно.
Что-то еле слышно просвистело в воздухе за спиной у Стана — и внезапно из его шеи спереди вышло остриё мачета с несколькими врехами лезвия! Брызнула кровь. Разжались руки «подсталкра-горы», мачет и самопал упали на землю. А вслед за этим на глазах у оторопевших юных сталкеров рухнуло наземь тяжёлое тело Стана, который, уже будучи мёртвым, с приоткрытым ртом изумлённо пялился куда-то вдаль и вверх, будто бы не в силах принять такой поворот событий.
Ксюня, всё ещё не веря в своё спасение, обернулась, и тут Лас с Плющом увидели человека, стоявшего у края поляны, сагнях в десяти от свежего трупа; без сомнения, это он бросил мачет, решив таким способом сиюминутные проблемы «беглецов».
Заметив, что на него смотрят, «незнакомец» неспешно направился к молодым людям, ещё не пришедшим в себя от неожиданного завершения так толком и не состоявшегося боя.
Он был немолод — длинные, до плеч, седеющие волосы, некогда бывшие чёрными, такая же (ну, не до плеч, конечно) борода и усы не позволяли дать ему меньше пятидесяти лет, — невысок, но в нём явно — по характеру его движений, по манере держать себя — ощущалась сила, подкреплённая опытом, а в зелёных, как у Плюща, глазах проглядывал острый раскрепощённый ум. Заношенная чуть ли не до дыр, но более-менее чистая обычная для жителей деревни клыповая одежда, а также сапоги, очень похожие на те, что носили Лас и Плющ, позволяли сделать вывод, что он когда-то жил в Сталочной, но потом на долгое время перебрался в лес. И черты его лица показались юным сталкерам смутно знакомыми…
— По-моему, я подоспел вовремя, — сказал он низким, как у велка Зора, раскатистым — и таким же смутно знакомым голосом, остановившись рядом с Ксюней и глядя на юношей, начинающих понимать, кто именно пришёл к ним на помощь.
— Велк Нурс? — спросил Лас, вспомнив этого человека — когда-то одного из лучших сталкеров деревни и члена Совета велков по вопросам изучения леса. — Вы как здесь оказались?..
— Отец… — прошептал Плющ, поражённый появлением Нурса гораздо сильнее. — Ты жив…
— Плющ? Хм, ты сильно вырос за последние несколько лет, — ответил бывший велк, однажды ушедший из деревни и туда не вернувшийся. — Давно мы с тобой не виделись… — Нурс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к юным сталкерам почти вплотную, и сердечно обнял сына, который, оказывается, во многом был похож на него. Постояв немного в обнимку с Плющом,
— Стан говорил, что помогал утаскивать отсюда этот… как его… «боковой компукер»… — начал было Плющ, но, почувствовав в своей фразе что-то неправильное, умолк, не договорив.
— «Бортовой компьютер», — поправил его отец. — Да, мы действительно недавно перенесли его отсюда в мою хижину, хоть я и считал, что этому прибору здесь ничего не угрожает, раз его без малого за тридцать лет не тронули ни муты, ни погода… хотя радиации в этом месте он впитал будь здоров…
— Прибор? — спросил Лас, ухватившись за это слово. — Как мой вредомер?
— Что-то вроде того, — подумав, ответил Нурс, — только намного сложнее. Кстати, насчёт вредомера… вытащи его, пожалуйста.
— А зачем? — удивился Лас, но просьбу выполнил.
Бывший велк взял у него устройство — а затем сделал то, на что никто в деревне ещё никто не осмеливался: подцепил ногтём на корпусе едва заметный паз, откинул крышку, которая, как оказалось, имелась у прибора, и что-то сделал пальцем внутри — то ли что-то нажал, то ли передвинул, в результате чего вредомер замолк.
— Вот так, — сказал Нурс, отдавая прибор Ласу. — Теперь меня — да и тебя, наверное, тоже — не будет напрягать этот бесконечный стук.
— Что вы наделали?! — крикнул Лас, потрясённо уставившись на молчащий прибор, стрелка которого уже плавно откатилась к нулю. — Вы же его сломали!..
— Не сломал, а отключил, — возразил отец Плюща. — Когда соберётесь обратно, научу, как включать; а пока пусть будет так…
— «Радиация»? — спросил у «спасителя» Плющ, зацепившись, в свою очередь, за слово, которого не знал. — Это ещё что такое?
— Это, сынок, то, что ваши вредомеры, хотя правильнее их называть «дозиметрами», измеряют, — та невидимая зараза, которой Звездопад поразил вашу деревню и лес. А исходит она, — палец Нурса указал на возвышающуюся невдалеке громадину, — от Трубы! Поэтому, чтобы не слишком сокращать наши и без того не очень длинные жизни, пойдёмте-ка лучше отсюда — ко мне: у меня тут домик в полудесятке врестей на юго-восток есть… Там я вам всё и расскажу. Ну, может, и не я, а… — Бывший велк осёкся, поняв, что сказал лишнее, и замолчал.
«Беглецы» не стали спрашивать, что он имел в виду: если обещал рассказать всё, значит, объяснит и это.
— Ну, пошли, — сказал Плющ.
— Подождите чуток, — ответил его отец и мягкой, неспешной, но вместе с тем довольно быстрой походкой направился к трупу Стана.
Постоял немного, глядя сверху вниз на раскинувшееся на земле тело, нагнулся, выдернул мачет из шеи убитого (Ксюня в это время отвернулась), со вздохом вытер о штаны и вложил в ножны на поясе, а затем подобрал валявшийся тут же самопал и сунул в карман, прокомментировав это для остальных: