Сталки. Зима
Шрифт:
В тот вечер он и простыл. Навернул быстрым шагом кругов двадцать вокруг деревни, затем сел на снег под деревом, не обращая внимания на то, что с головы слетела шапка, и просидел в задумчивости пару часов… Очнулся, подумал, что дома его давно уже ждут, и поспешил к себе. На следующее утро простуда дала о себе знать.
С тех пор он лечился. Травяные отвары, самогон в малых дозах под контролем отца, каждый вечер — баня… Зелма передавала какие-то земные леденцы, таблетки, назальные спреи, но они помогали мало. «Смешно, — подумал он, невесело усмехнувшись. —
— …Как ты себя чувствуешь?
Плющ очнулся от своих мыслей и понял, что к нему обращается мать, хлопотавшая в это время у печи, готовя обед.
— Всё ещё не очень, — ответил он. — Горло болит, нос забит какой-то гадостью… И скучно. Почему вы обращаетесь со мной как с маленьким? Почему я не могу пойти к Ласу, например?..
— Плющ, не ной, — сказал велк Нурс, сидевший за столом и разбиравший вредомер — дозиметр местной, но никому, кроме давно умершего отца Ласа, не известной конструкции. — Хочешь пойти на улицу и прибавить себе ещё несколько лишних дней болезни? Давай попробуй. Сам же знаешь, чем это закончится. А у Ласа и свои дела есть.
— А у меня — нет, — упрямо сказал Плющ и снова чихнул.
Велк закатил глаза:
— Ой, ну не знаю… Я, что ли, должен тебя развлекать? Если хочешь, можешь мне помочь разобраться в этом механизме. Две головы лучше одной…
— Ну, давай посмотрим…
Плющ пересел за стол и стал наблюдать за тем, как его отец открывает корпус прибора.
— Я тут пока знаю лишь, как включать и выключать… — бормотал Нурс, откидывая крышку устройства и рассматривая его «начинку». — Свой вредомер я раньше боялся серьёзно исследовать, не желая что-нибудь повредить… А теперь нам в случае чего пришлют столько дозиметров, сколько понадобится…
В этот момент снаружи раздался какой-то сильный шум, слышимый даже с закрытыми дверью и окном. И Плющ, и его мать, и велк замерли, подняв голову и словно бы стараясь определить источник этого шума, который вскоре, похоже, отдалился, а потом и затих вовсе.
— Что это? — в недоумении спросила женщина.
— А, экологи прилетели… — сказал Нурс. — Не заморачивайся… Так, на чём мы тут остановились?..
* * *
…Под лезвиями «скользунов» скрежетал лёд.
Лина проехала на прямых ногах с десяток сагней, вдруг резко завернула вбок и закружилась на месте, зажмурив глаза и раскинув руки, чтобы не потерять равновесие. Когда вращение замедлилось, сталочка вновь покатилась по прямой, отталкиваясь прикреплёнными к подошвам сапог металлическими полозьями от поверхности замёрзшей реки.
Потеряв расположение Плюща, Лина принялась искать удовлетворения в работе по дому, а в свободное время — в развлечениях, полностью отдаваясь и тому, и другому. Она старалась постоянно чем-нибудь занимать мозг, чтобы не думать о Плюще. Вот, например, каталась на «коньках», в которые практичные сталки зимой иногда превращали свою обувь.
Да и почему
Плюща Лина не винила: понимала, что сама дала повод… Но и себя виноватой не считала. Тем более, что никаких глобальных последствий её «ошибки» не последовало… только чувство одиночества и какая-то пустота в душе.
Зелму она тоже не винила. В конце концов, не сама же разведчица выдумала эту дурацкую анкету… Зелма просто выполняла свою работу. А когда человек на работе, думала Лина, он может иногда себе позволить быть строгим.
Сверхспособность пока больше не проявлялась. Точнее, Лина не стремилась вызвать неожиданно открывшееся умение: просто незачем было. Ничего не нужно было поджигать; а себя она зажечь — уже в переносном смысле — вновь не могла.
Родители видели её подавленное состояние, но ничего конкретного не предпринимали. Сталочка тоже осознавала, что должна справиться со всем сама. Вот она и старалась.
Но как же, к Первосталку, некрасиво поступил Плющ… Ведь ещё в конце осени говорил, что сделает всё, чтобы Лина была счастлива… наверное, он уж и забыл об этом…
Внезапно ушей Лины достиг странный, быстро усиливающийся шум, раздававшийся откуда-то с северо-запада, от деревни. Девушка отвлеклась от управления собственным телом и, естественно, не удержала равновесия; её повело в сторону, она споткнулась и упала, руками смягчив падение и при этом напряжённо вслушиваясь в доносящиеся необычные звуки.
Шум будто бы пронёсся мимо и скоро стих. А сталочка продолжала стоять на коленях, упёршись в лёд руками в варежках и, как назвала бы её состояние Зелма, «зависнув».
Да и о чём было думать? Концентрироваться на езде сейчас не имело смысла за прекращением оной. Шум Лину не сильно заинтересовал: наверняка это был какой-нибудь космический корабль, которые в последнее время стали прилетать на планету — в основном с грузами; почти никто из сталков вживую их ещё не видел, потому что суда либо сбрасывали груз на парашютах, либо приземлялись на полянах глубоко в лесу, а Зелма предпочитала разгружать их в одиночку или с помощью велков Нурса, Круза и Зора.
Плюща сталочка для себя загнала в самый дальний угол сознания; думать о нём не хотелось даже сейчас, когда думать вообще было не о чем.
Лина повернула голову в сторону деревни и заметила, как тут же за угол одного из ближайших домов спряталась чья-то небольшая фигура.
«Опять он за старое», — подумала сталочка, встала и снова заскользила по обжигающе холодному, разрезаемому «коньками» в пыль льду.
Теперь она думала о чём-то новом.
* * *
Омель прислонился спиной к задней стене ближайшего к реке строения и сполз по ней вниз, в итоге сев на снег.
Лина снова его заметила. Как глупо с его стороны так себя раскрывать.