Стальная метель

Лазарчук Андрей Геннадьевич

— Плоть Матери Его — твоё имя.

— Я не открою тебе, — говорит засов этой двери, — пока ты не скажешь моего имени.

— Живое Око Собека Владыки Баху — твоё имя.

— Я не открою тебе, я не дам тебе пройти мимо меня, — говорит привратник этой двери, — пока ты не назовёшь моего имени.

— Хат Шу, Которое Он Дал Как Защиту Осириса, — твоё имя.

— Мы не дадим тебе пройти мимо нас, — говорят притолоки этой двери, — пока ты не назовешь наших имён.

— Имена эти — Отродья Кобр.

— Ты знаешь нас. Проходи.

— Ты не ступишь на меня, — говорит пол этого зала.

— Но почему? Я чист.

— Потому, что я не

знаю имён твоих ног, которыми ты ступаешь по мне. Скажи мне.

— Тайный образ Мина — имя моей правой ноги, Унпет Хатхор — имя моей левой ноги.

— Пройди по нам. Ты знаешь нас, — говорят они.

— Я не доложу о тебе, — говорит привратник зала, — пока ты не скажешь моего имени.

— Ведаюший Сердца, Испытующий Утробы — имя твоё.

— Кому я должен доложить о тебе из богов, которые на своих постах?

— Скажи это Проводнику Обеих Земель.

— Кто это Проводник Обеих Земель?

— Это Тот.

— Входи! — говорит Тот. — Зачем ты пришёл?

— Я пришёл держать ответ.

— Каков ты?

— Я чист от всякого греха и пороков тех, кто пребывает в своём дне. Я не нахожусь среди них.

— Кому доложить о тебе?

— Тому, у кого потолок — огонь, стены — живые кобры, пол его дома — вода.

— Кто это?

— Это Осирис.

— Иди, о тебе доложили. Твой хлеб — Цельное Око, твоё пиво — Цельное Око, смертные жертвы тебе на Земле — Цельное Око.

Так говорит он Сутеху, говорит при входе в Зал Двух Истин, когда он чист и омыт, после того как он облачился в свои одеяния, обут в белые сандалии, и умащён миррой, и преподнёс молодого бычка, курицу, ладан, хлеб, пиво и овощи.

Говорит Сутех:

— О вы, боги, обитающие в Абидосе, весь Суд во всей его полноте! Ликуйте при моём приближении. Вы увидите моего отца Осириса. Я был испытан и вышел перед ним. Я его Хор, владыка Чёрной страны и Красной страны. Я захватил всё, будучи непобедимым, чьё Око преобладает над врагами его, кто спас своего Отца, унесённого потоком, и спас свою мать; кто сокрушил своих врагов и изгнал грабителей отсюда, кто заставил замолчать мощь Вредного. Я правитель толпы, Владыка Обеих земель, взявший лучшее в царстве своего Отца. Я был судим, я был оправдан. Я преобладаю над своими врагами. Произойдет с ними то, что они делали против меня. Моя сила — это моя защита. Я сын Осириса. О мой отец Осирис, сделай для меня то, что сделал для тебя твой отец Ра! Пусть я продолжусь на земле; пусть я воздвигну мой трон. Пусть мой наследник будет здоров; пусть моя гробница будет прочной и пусть моя челядь будет на земле. Пусть мои враги будут, как плоды сикоморы, и пусть богиня Селкет стережёт их оковы. Я твой сын, отец.

Глава шестнадцатая

ОЖИДАНИЕ

Ягмара ошиблась вдвое — первые корабли на полозьях появились в излучине Инелея только через двенадцать дней. Неверный и неровный лёд в низовьях помешал их быстрому продвижению…

Она следила за появлением врага глазами лисиц, таящихся на высоком левом берегу, и глазами птиц, в основном воронов. С птицами было сложно — увидев корабли, они буквально через лепту как будто натыкались на невидимую стену и либо поворачивали назад, либо как-то страшно слепли: всё видимое сначала расплывалось, а потом собиралось в одну чёрную точку и исчезало; Ягмара убеждала себя, что она теряла с ними связь, но где-то глубоко внутри знала — птицы просто гибли на лету от разрыва сердца… Тогда она посылала других.

Фриян, узнав о приближении неприятеля,

тут же повёл войско к Инелею. Он догадывался, где будет проходить высадка: чуть выше излучины, где обычно высокий берег понижается, образуя обширную покатую равнину. Более удобного места не найти. Он имел всего четыре тысячи воинов — то есть втрое меньше, чем ожидалось у врага.

Как-то само собой получилось, что городское ополчение выкрикнуло своим начальником Акболата. Это было полторы тысячи пеших и четыреста конных — к сожалению, все они были плохо обучены для войны в поле. Держать стены научились, а прочее придётся осваивать перед самым боем и уже в бою…

Выступили на второй день по получении известий. Фриян вёл войско размеренно, не позволяя устать, и путь в двадцать парсунгов преодолели за четыре дня. Было уже тепло, снег стал влажен и ноздреват, вокруг стволов деревьев образовались ямы. Горячее варили только днём, ночами костры не жгли. Оказалось, что пришли рано. Это и к лучшему, Акболат и приданные ополчению сотенные что-то смогли объяснить и показать ополченцам; впрочем, Фриян возлагал надежды только на своих умелых и подготовленных бойцов, а ополченцам предстояло прикрывать тыл, фланги и крошечный обоз. То, что Фрияновы подготовленные бойцы ещё ни разу не стояли под стрелами, а лишь тренировались в боях стенка на стенку, несколько смущало Акболата; его собственные воины казались ему надёжнее. Но спорить с Фрияном и делиться сомнениями он не стал.

В один день: показались первые корабли — и приехала Ягмара, а с нею Сюмерге. Их сопровождали ещё полсотни всадников — вернее, всадниц. Девушки и молодые жёны из тех, кто отличился на последних Девичьих играх.

— Отец, — сказала Ягмара. — Мне проще помогать вам отсюда, чем из города. А это моя охрана. Мы не будем путаться под ногами и не полезем в сражение. Сейчас мы найдём место где-нибудь в стороне…

— Ты что-то сумела придумать? — спросил Акболат.

— Ещё не знаю, получилось ли, — сказала Ягмара. — Станет ясно со дня на день. Тогда я тебе скажу и Фрияну. Если не получилось… придумаю что-то ещё. Сейчас главное, чтобы они, — она мотнула головой на юг, — меня не учуяли. Поэтому я поставлю такой же холм, что был у нас, и мы все там скроемся. Да, и вот ещё что. Не показывайтесь им сейчас, дождитесь, пока хотя бы треть войска высадится. Иначе они пройдут выше по течению, до волока, и вы не успеете…

— Фриян так и собирается сделать, — сказал Акболат. — Он опытный воин.

— Ну и хорошо, — сказала Ягмара. — Мы расположимся вон там, — она показала на возвышенность с перелеском. — Не заботься обо мне, занимайся своими делами.

Акболат грустно усмехнулся.

— Ты стала разговаривать совсем как Бекторо.

— Я знаю, — сказала Ягмара. — В общем-то… она живёт тут, — она дотронулась до головы. — Я её часто слышу.

— Тогда скажи ей, что я… Да нет, не говори ничего. Слова порой только мешают.

Ягмара кивнула и поворотила коня. Позади неё, спина к спине, сидел Шеру. Он покосился на Акболата, но ничего не сказал. Свита двинулась за Ягмарой, и только Сюмерге, отделившись от отряда, сначала подъехала поприветствовать Акболата, а потом направила своего коня в сторону шатра, над которым висело знамя Фрияна. Конь у Сюмерге был рыжий, с белой гривой и белым хвостом. Это что-то напомнило Акболату, но он не сумел сосредоточиться на воспоминании. Заботы и скверные предчувствия грызли его. Он не мог понять, откуда взялись эти предчувствия, и это тревожило его ещё больше.