Стальная стрекоза

Рахаева Юлия Александровна

– Тень актёра Оливии? А почему не Хэмиша? У него роль больше и значимее.

– Не могу знать, – костюмер развёл руками.

– А что с моими предшественниками случилось? К чему мне готовиться?

– Господин Морис был отравлен. Господин королевский лекарь так сказал. Когда господин Морис выпил яд, ему стало нехорошо, и он упал в оркестровую яму и сломал ногу. А его дублёр пострадал, когда на него во время репетиции упала балка. Теперь у него сильное сотрясение мозга и он не может ходить.

– Балку

подпилили? – предположил Эриш.

– Говорят, да. Я всё-таки думаю, что это дело рук призрака.

– Братец лис, это по твоей части.

– Почему?

– Ты должен его увидеть.

– Пока я даже не ощущаю никакой опасности, так что…

– Тебя же Юстас зовут? – в костюмерную зашёл высокий привлекательный молодой человек с аккуратно уложенными тёмно-русыми волосами.

– …пока он не зашёл, – пробормотал Эриш.

– Да, – улыбнулся Юстас. – А ты Тибо?

– Он самый. Держи, – и актёр протянул Эскоту несколько скреплённых листов бумаги. – У тебя пять минут. Я буду на сцене.

– Братец лис? – осторожно спросил Юстас, когда Тибо ушёл.

– Я бы тебе рекомендовал к нему не приближаться, – на языке амаргов проговорил Эриш.

– У меня с ним две сцены, обе… кхм… крайне близкие.

– Держи в рукаве шприц.

– От балки он не убережёт. Идём, братец.

Когда началась репетиция, Эриш остался стоять за кулисами у выхода на сцену, держа в руках венок. Он не сводил глаз с брата, когда к нему подошёл статный пожилой мужчина и проговорил:

– Напоминает меня в молодости.

– Кто?

– Этот новый юноша. Я тоже когда-то играл Оливию.

– А сейчас кого играете? Мать Хэмиша?

– Нет, его дядю. Клода.

– Вы знаете, как отравили Мориса?

– Этьен всегда пил травяной чай перед репетицией. Говорил, что он настраивает его на нужный лад. Вот в этот чай кто-то подмешал ему ядовитые травы. Лекарь говорит, что Этьена спасло чудо. Он мог и умереть. А вместо этого всего лишь ногу сломал. От яда его организм уже оправился.

– Вы тоже верите в призрака?

– Нет, молодой человек, я верю в людей.

– И кто же, по-вашему, отравил Этьена?

– Вот этого я знать не могу.

– Ну, а почему на дублёра потом балка свалилась?

– А вы сами как думаете? Вы производите впечатление умного человека.

– Чтобы свалить всё на привидение?

– В Нэжвилле легко верят в магию и подобные вещи. Ни электричество, ни автомобили никак этому не мешают.

– И ты считаешь, что это взгляд влюбленной женщины? – раздался возмущённый крик Альвина. – У зрителя может сложиться впечатление, что ты хочешь убить Хэмиша, а вовсе не отдаться ему!

– Одно другому не мешает, – ответил Юстас. – И вообще это моя первая женская роль, и вас об этом предупреждали.

– У тебя есть любимая женщина? Или кто-нибудь любимый? Там, в Айланорте.

Представь, что Хэмиш – это он или она. Почему я должен тебя учить? Ты его любишь. Тебе больно, что тебе приходится ему отказывать и ещё больнее от того, что он ведёт себя с тобой именно так.

– Давайте ещё раз, – вздохнул Юстас.

– Уже лучше, – через пару реплик проговорил Альвин. – Но почему-то меня не покидает ощущение, что ты хочешь его убить. Давайте попробуем сцену сумасшествия.

– Вот тут, я надеюсь, проблем не возникнет, – сказал Юстас, бросив взгляд на текст.

Забрав у брата венок, он прикрепил его к волосам и вернулся на сцену. Когда Юстас заканчивал монолог, у Эриша по спине побежали мурашки.

– Вот вам розмарин, он поможет вам запомнить меня. Вот мелисса для слёз. Вот вереск для вас и для меня. Жаль, все анютины глазки увяли. Но вы простите меня. Не вините дочь мельника, что руки её белы.

В зале и на сцене воцарилась тишина, затем актёр, игравший мать Хэмиша, произнёс свою реплику и бросил вопросительный взгляд на режиссёра.

– Теперь верю, что ты профессионал, – проговорил тот. – Главное – выучи текст и мизансцены. Тибо пройдёт их с тобой ещё раз. И ещё один момент. Где шкатулка?

– Какая шкатулка? – не понял Юстас.

– В первой сцене с Хэмишем ты возвращаешь ему подарки не только на словах. У тебя в руках должна быть шкатулка.

– Мне её никто не дал.

– Сейчас принесу! – крикнул один из актёров массовки и очень скоро вернулся с небольшим ларцом и протянул его Эскоту. Юстас открыл его, и в этот момент его содержимое вспыхнуло. Эскот удивлённо уронил шкатулку на пол. К нему тут же подскочил Эриш, но пламя быстро потухло.

– Это проклятие призрака! – воскликнул кто-то из актёров.

– Ну, мы же не будем из-за этого отменять спектакль? – проговорил Тибо.

– Я не собираюсь ничего отменять, – ответил Альвин. – Или ты испугался, Юстас?

– Нет, я не испугался, – улыбнулся тот. – Наоборот, это становится всё более забавным.

– Обхохочешься, – пробормотал Эриш, рассматривая шкатулку.

– Братец лис, у тебя по химии же «отлично» было?

– Было. Я и без тебя, братец суслик, понимаю, что это банальная химическая реакция, хоть и хитро устроенная.

– Убивать меня, видимо, не хотят.

– Зато хотят напугать.

– Не на того напали.

– Убить хотели только Этьена, – на языке амаргов произнёс Эриш.

– Значит, его попытаются добить. Но я надеюсь, капитан Латимор или другие местные сыщики додумались поставить охрану.

– Ты собираешься сегодня выступать?

– Меня же вроде как принцы попросили. Чего уж теперь отказываться?

– Ты слишком хорошо играешь сумасшествие.

– Это мой конёк, братец лис.