Стальное зеркало

Оуэн Анна Нэнси

Очень интересные нынче арелатские наниматели пошли. Сами себе палки в колеса втыкают, сами на себя узду надевают. Забавно, а сколько бы за пересказ этого разговора мне заплатили в Лионе? Да нет, это уже лишнее. Наверняка все у них с Лионом заранее обговорено. И господа негоцианты, которые такие же негоцианты, как я, — хотя чернявый, пожалуй, и впрямь капитан, но едва ли торгового флота, — совершенно не опасаются, что я пойду передавать содержание разговора Клоду или тем паче королю. А я ведь и впрямь не пойду ни к тому, ни к другому.

Я даже к коннетаблю с этим прийти не могу. Потому что черт

с ним, с убийством, но где, когда, кто мне еще даст сто пятьдесят тысяч золотом? Я уже ради этой суммы всех продам и предам, а десять тысяч арелатских солдат… ну и кто из двоих из зеркала вылез, рыжий или черноволосый? Где ваш договор, давайте сюда, я кровью распишусь.

Хотя нет. Пока не распишусь.

— Я понимаю, что людей вы гарантировать не можете. Тут мне придется положиться на ваше слово. Как и вам в некоторых вопросах придется положиться на мое. — Например в том, что Его Святейшество Папа не узнает, что смерть его сына покупали не люди из Лиона, а люди из Равенны. Не Арелат, а Галлия. Официальные союзники. — Но вот про золото я хотел бы услышать больше.

— Людей вы получите. Закончив с делом, отправляйтесь в Лион. Вас встретят на границе. Я встречу, — на всякий случай уточнил капитан. — Что же до золота…

— Мы прекрасно понимаем, что в подобных делах не обойтись без задатка. В течение четырех недель вы получите половину названной суммы. В той форме, какую сочтете наиболее предпочтительной. Вторая половина будет ждать вас в Лионе, — вступил рыжеватый.

Значит, это серьезно… И, кажется, понятно, в чем дело. Галлия и Арелат договорились за спиной у остальных. Но Равенне не нужен сильный союзник на том же самом побережье — аппетит приходит во время еды и Арелат может и не остановиться. Вот они и нашли, куда спровадить лишних — с их точки зрения — солдат.

А что получает Арелат? Много. Возможность убрать войска с галльской границы. И возможность не в следующем году, так еще через год взять Аурелию в клещи — с востока и с запада, от нас. Десять тысяч — это не сыр в мышеловке и не сама мышеловка, армии вторжения из них не получится, да к тому же они по вере всем в Каледонии чужаки. Но тот, кто приведет эту силу в страну, вынужден будет с ней считаться. Очень и очень считаться. Во всяком случае там, где дело касается исполнимых желаний. А еще, если подумать, можно вспомнить о том, что Каледония некогда была опорой сельдяного и трескового флота. Это сейчас из-за войны все прахом пошло, а на север по рыбу ходят датчане с басками. А если дать нам пару лет мира и возможность отстаивать свои интересы… то с датчанами мы договоримся, поделимся. Как-нибудь. А кое-кому придется искать другие тресковые места. И я знаю, кого очень заинтересует доля в этой рыбе.

Нет, возможно, потом подводные камни и обнаружатся, но пока — сходится.

— Я хотел бы вас предупредить, — вступает черный. — Ваш противник — очень хороший боец. Исключительно хороший. Он уступает вам только опытом.

Это вызов, как говорят наши альбийские соседи, это, определенно, вызов. Южанин знал, что сообщить. И как. Важные сведения, действительно важные. И в чем-то меняющие дело. Убивать ромского мальчишку, бывшее духовное лицо, по виду — прутом перешибешь… или драться с равным. Почти равным.

Нет, все равно — скверное дело,

как себя ни уговаривай. Но другого шанса нет и не будет. Да и этот — невозможный, разве что паук наплел, людям так не везет. Не бывает так. А что репутацию украсит еще и наемное убийство, спасибо, что политическое… очень противно, и придется на собственную брезгливость наплевать. У меня Каледония за спиной, мне не до чистоты перчаток. Папский сынок — или отбивная по-каледонски, человечина с кровью. Простите, Ваше Святейшество, вы меня, конечно, не поймете… на этом свете. А на том мы с вами не встретимся.

— Я вас понял. Я думаю, не нужно говорить, что я согласен. Вы платите за то, что в этом году Толедо, Рома и Аурелия не придут в ваш… средиземноморский порт. Я беру эти деньги.

И все остальное.

Да, все остальное, что идет с этим. Все. Включая паука. Он принес ту удачу, которая у него нашлась. Это лучше, чем ничего. Это сказочно лучше, чем ничего.

— Мы очень счастливы тем, что вы проявили понимание к нашим интересам, — поднялся рыжий. — Мы признательны вам за этот разговор и надеемся увидеться в ближайшее время, всего через месяц… или пять недель. Позвольте вас еще раз поблагодарить…

Капитан слова заплетать не стал, поднялся, протянул руку. Широкая ладонь, обветренная, с отчетливыми мозолями.

Джеймс молча посмотрел на протянутую через стол ладонь, и не пошевелился.

3.

Колокол вдалеке отбивает полдень. Полный и чистый звук, без надтреснутой хрипотцы. При литье больших колоколов самое главное — не переборщить с оловом. Если дать слишком много, не будет ни громкости, ни звонкости. А когда льют небольшие, напротив, на олово скупиться нельзя, иначе выйдет звук противный, дребезжащий и попросту визгливый, но чем больше олова, тем хрупче колокол. Зачем торговцу шелком знать, как отливают колокола? Низачем, просто услышал звон — и вспомнилось, когда с торговыми людьми беседуешь, особенно в дороге, чего только ни узнаешь.

В почтенном собрании купцов, которое никак себя не называет, ибо все эти штучки с названиями, эмблемами и девизами — для дворянских бездельников, а не для честных негоциантов, мэтр Эсташ самый молодой. Не последний человек в кругу, что собрался сейчас в приличном заведении, отмечать рождение первого внука у одного из купцов, но говорить первым — ему.

— У меня две новости. Одна паршивая, а другая куда хуже, — говорит мэтр Эсташ, глядя в стол. — С какой начинать?

Перед ним — замечательная утка, фаршированная тремя видами орехов. Обложена вареными овощами. Роскошное угощение, сочное, вкусное, но кусок в горло не лезет, да и доброе пиво, что тут подают — не пьется. Новости гораздо хуже, чем он сказал уважаемым товарищам.

Просто тех слов, что описали бы положение вещей точно, почтенные негоцианты не употребляют. В присутствии равных, по крайней мере. И на трезвую голову.

— Начинайте с паршивой, — говорит Франсуа Лешель, старшина шерстяного цеха.

— Паршивая проста. Два дня назад двое людей короля Тидрека посетили Джеймса Хейлза, графа Босуэлла, и предложили ему деньги и военную помощь в обмен на смерть папского представителя. Арелатские деньги и арелатских солдат. Очень много того и другого. Он согласился, конечно.