Стальное зеркало
Шрифт:
— Госпожу графиню когда-нибудь канонизируют. Два чуда она уже сотворила.
— Если она еще уговорит Его Величество все-таки начать кампанию, я сам начну на нее молиться.
— Сейчас вам лучше думать о невесте и женитьбе… — Потому что если мы будем слишком много думать о кампании, то взорвемся от возмущения, все, дружно, и во главе с герцогом. А невеста — эта невеста — очень хороший способ дождаться начала кампании не абы как, а весьма приятным образом. Даже для Чезаре, который, надо признать, не способен найти много удовольствия в женском обществе.
— Да,
— Родня у вас и без каледонцев будет весьма интересная… — смеется Мигель.
— Включая Его Величество Людовика — в перспективе. С другой стороны, если он так расщедрился, что пообещал мне Тулон, ему вряд ли будет так уж неудобно считать меня младшим родичем.
— Тулон… с арелатцами в приданое. Или с галлами. И владения, и развлечение. Щедрый подарок.
— Куда более щедрый, чем может показаться на первый взгляд. — У Чезаре положительно хорошее настроение, под стать всему прочему. — Если я возьму Тулон сам, силой оружия, но по праву, отобрать его у меня можно будет только войной. А воевать с нами Людовик не захочет еще лет десять, а может, и больше.
— Хотелось бы надеяться. — За десять лет можно сделать очень многое, а там уже, взбреди королю в голову такая блажь — воевать, у него ничего не выйдет. — Кстати, я так понимаю, что вы произвели на невесту впечатление всего за один ужин…
Удивляться тут почти нечему. Почти. Потому что подобное случается — дома случалось — каждый день по три раза. Что там ужин, полутора фраз хватало для того, чтобы очередная синьора или синьорина почувствовала весьма деятельную благосклонность к Его Светлости. Но девица Рутвен — другой породы, это сразу видно.
— Я думаю, что дело тут не вполне в ужине, а скорее в том, что произошло потом.
Только Мигель открывает рот, чтобы задать вопрос и прояснить эту пока непостижимую для него связь, как входит гвардеец, охраняющий покои…
— Господин герцог Ангулемский с визитом к Вашей Светлости!
О родственниках речь — они и навстречь… но с поздравлениями еще слишком рано, так с чем же?..
— Я чрезвычайно рад принять Его Светлость в своем доме.
Капитан де Корелла привычно убирается в соседнюю комнату. Ну, что еще нам сегодня приснится?
Неожиданный визит. Неожиданно удобный. Подходящее время — и гость, разговор с которым может быть интересным. Не может не быть, куда бы ни свернул. Тут незачем загадывать, предполагать, прикидывать, подталкивать. Нет необходимости. Река проложит русло там, где сочтет нужным.
Вода, вечер, вино — и немного шутки.
— Я рад приветствовать у себя дорогого родича…
Герцог Ангулемский вскидывает голову, потом наклоняет… как-то наискосок. Анна-Мария права, действительно — птица.
— Новых связей между нашими домами обнаружиться не могло… Его Величество предложил вам новую партию? Как я понимаю, удачную?
— Да, благодарю вас.
Если примерить
Герцог Ангулемский — дома. Он не первый человек в Орлеане, но он здесь — сила. И не только здесь. И не только благодаря положению. Вернее, значительную часть положения он создал себе сам. Почему же он ведет себя так, будто вокруг ни одного твердого предмета?
— Я, — четко выговаривает гость, — решился нанести вам визит, дабы, если это возможно, просить вас принять мои извинения и просьбу о прощении…
Слушать его тяжело. Ему нельзя говорить так, не годится, не идет, плохо получается, голос — как поддельное письмо, очень старательно написанное, но фальшивое. А он себя заставляет, сам себя за горло держит — и заставляет.
Зачем это все — и что герцог Ангулемский имеет в виду?
— Вас и одного из молодых людей из вашей свиты. Кажется, синьора Джанджордано Орсини. Этот юноша, его друзья и вы едва не пострадали по моей неосторожности. Вы, наверное, уже поняли, о чем речь, но, полагаю, мне следует объяснить подробнее.
— Простите, а этот молодой человек еще что-то натворил? — И искреннее удивление. И побольше его — в голос. Перестаньте извиняться и оправдываться, господин герцог Ангулемский. Вам-то зачем участвовать в королевской игре? Или… неужели вы и впрямь не знаете?
— Да нет, что вы. Он повел себя достаточно разумно, даже кинжал в ране не забыл, — сухо улыбается гость. — А вот я не озаботился проверить, чем занимается человек, которому я поручил завязать знакомство с кем-то из вашей свиты. И не прояви ваши люди похвальной в их возрасте осторожности, их, скорее всего, ждала бы встреча с Трибуналом. Всецело по моей вине.
Не знает. Не притворяется, не играет — действительно не знает. Удивительное дело.
— Господин герцог, мне несколько неловко задавать подобный вопрос, — чистая правда. — Но я вынужден. Верно ли я понимаю, что вы желаете подшутить надо мной, чужаком и гостем в Орлеане, пользуясь моей крайне малой осведомленностью о происходящем здесь?
— Нет, — теперь гость не расстроен, а просто удивлен. — Хотя… вот этого вы, наверное, не знаете, потому что это и вправду совпадение. Черную мессу покойный с сообщниками собирались играть в старой выгоревшей церкви. А там несколько лет назад провели настоящий богохульный обряд, от того она и сгорела. Так что даже признайся де Митери, что это был розыгрыш, ему никто не поверил бы.
— Господин герцог, все-таки это вы меня разыгрываете. Не можете же вы не знать, что шевалье де Митери служил вовсе не вам, а… — нет, тут лучше не играть, а сказать прямо. Потому что герцог Ангулемский мог догадаться, что его предали, но, кажется, не знает, по чьему приказу. И может только увериться в своем заблуждении. — …королевской тайной службе? Я ни минуты не думал о том, что вы или ваши люди могут иметь отношение к подобной неловкой нелепице.