Стальной кошмар
Шрифт:
Сделав еще одно усилие, он согнул ноги, напоминающие лапки богомола, и встал, шатаясь как пьяный.
– Похоже, вы не очень-то уверенно держитесь на ногах, - с сомнением произнесла Илза.
– Сейчас стабилизаторы все выровняют. Давай скорей меч!
– Пожалуйста.
– Илза осторожно принесла изогнутое лезвие, держа его острым краем от себя, и прикрепила к руке Блутштурца.
– Надеюсь, будет держаться.
Здоровой рукой Конрад Блутштурц задвинул меч в специальное отделение своей титановой руки. С легким звяканьем меч
– Отлично, - сказал Конрад Блутштурц.
– А я все-таки считаю, что зря мы не прикончили его прямо в "Фолкрофте", - с сомнением проговорила Илза.
– Нет, так лучше. Теперь он беспокоится за безопасность жены, и мы получим больше удовольствия. А кроме того, в "Фолкрофте" слишком много охраны, а здесь мы будем с ним один на один.
– А может, вам что-нибудь на себя надеть. У вас - как бы это сказать, кое-что болтается, и вообще...
– Я горжусь своим новым телом, Илза!
– А эта штука у вас настоящая? Я хочу сказать, она может...
– Выполнять все функции, которые свойственны настоящему органу? закончил за нее Конрад Блутштурц.
– Это резиновый протез, но теперь я могу мочиться стоя, а не сидя, как женщина. И к тому же он может раздуваться.
– А ощущение от него такое же, как от настоящего?
– спросила Илза, которая не могла оторвать глаз от протеза.
– Какая разница, моя Илза?
– сказал он, надвигаясь на нее.
– Ведь ты не знаешь, как ощущается настоящий.
Илза попятилась к стене. С болота доносились пронзительные крики эверглейдских птиц, создавая тревожную обстановку. Через окна в хижину проникал удушливый сырой воздух.
– Может, лучше подождать?!
– испуганно крикнула Илза.
– Я хочу сказать, я бы не возражала и все такое, вы сами знаете, но сейчас... Вы еще слишком слабы.
– Я так долго мечтал о тебе, Илза, - проговорил Конрад Блутштурц, прижимая ее к стене.
– Я мечтал о тебе еще тогда, когда ты была ребенком, мечтал о твоей гладкой коже, молодом теле.
– Мои родители вас не любили.
– Они стояли на моем пути, но теперь их нет.
– На вашем пути? Что вы хотите сказать?
– Глупая девчонка! Это я уничтожил их! Потому что хотел тебя, потому что нуждался в тебе!
– Вы?!
– воскликнула потрясенная Илза. Пронзительно закричав, она принялась лупить маленькими кулачками покрытую шрамами обнаженную грудь того, в кого верила столько лет.
– Так вы лгали мне?! Это вы их убили - не евреи, не Смит, а вы?!
Вдруг голубоватая рука схватила ее за шею и начала душить. Крик смолк. Наконец девушка сползла на пол, и Конрад Блутштурц с сожалением посмотрел на бездыханное тело.
– Илза, - прошептал он, - я не хотел причинить тебе вреда.
Не получив ответа, он начал надувать искусственный член - смерть не сможет лишить его того, что принадлежит ему по праву.
Доктор Харолд В. Смит завел мотор. Впереди виднелся небольшой островок, терявшийся
Смит взял лодку во Фламинго и долго пробирался среди болотной травы, пока не нашел эти мангровые заросли. Воздух был душным, и в черной грязи возле бесчисленных островов с обильной растительностью грелись на солнышке крокодилы. Несмотря на жару, Смит оставался в сером костюме. Безупречный галстук был завязан тугим узлом. Чемоданчик лежал у его ног.
Ярдах в ста впереди Смит заметил хижину. Она казалась безлюдной. Смит выключил мотор, и лодка плавно заскользила к возвышающемуся над водой островку. Сквозь темную зелень деревьев виднелась какая-то цапля.
И вдруг со стороны болота донесся голос - на этот раз Смит узнал его. И напрягся.
– В моей жизни было четыре счастливых момента, доктор Смит.
Смит не протянул руку, чтобы вынуть пистолет из наплечной кобуры. Он не хотел показывать противнику, что вооружен. Не сейчас.
– Первый-раз это было в Берлине, когда Гитлер лично выбрал меня для работы в Америке, - продолжал голос.
Смит хорошенько осмотрелся: его окружали густые заросли. И голос, похоже, доносился не из хижины.
– Второй - когда я впервые сел в инвалидное кресло. Вы, конечно, скажете, что инвалидное кресло не может быть счастьем, но в сравнении с тем, что я испытал, это был для меня миг торжества.
– Я предпочитаю видеть своего собеседника, - сказал Харолд Смит.
– В третий раз я испытал счастье, когда встал на ноги - впервые за сорок лет, и скоро вы увидите, каким я теперь стал.
– Где моя жена?
– спросил Смит, стараясь контролировать голос. Но голос не хотел ему подчиняться - в нем отчетливо слышалась ярость.
– Вы обещали дать мне возможность проститься с ней. Я требую этого. Это мое право!
Тут из зарослей показалась фигура, и Смит увидел Конрада Блутштурца. Его левая рука неестественно блеснула, и на глазах у Смита из нее выдвинулось изогнутое лезвие.
Киборг, подумал Смит. Неужели такое возможно?
Конрад Блутштурц пробирался по мшистому берегу, и Смит видел, как его сверкающие протезы погружаются в губчатую почву чуть не до колена. И тут он все понял. Все встало на свои места, и он увидел связь между Блутштурцем, распылителем и Римо с Чиуном.
Но времени на логические рассуждения не было - внезапно Конрад Блутштурц начал расти. Из его бионических колен донеслось слабое гудение, там начало что-то вращаться, выпуская до этого скрытую титановую секцию и таким образом удлиняя ноги.
Когда Конрад Блутштурц подрос на два фута, он бесстрашно ступил в воду и начал надвигаться на лодку Смита, словно этакий железный журавль.
– Где моя жена?
– повторил свой вопрос Смит.
– Ты ее никогда больше не увидишь, - ответил Конрад Блутштурц, обнажая зубы. Но это была не улыбка, это было нечто, в чем слились наслаждение и боль.