Стальной мотылек
Шрифт:
— Такое дело, Берестова… Или вы уже не Берестова?
— Я оставила свою фамилию, — стараясь скрыть волнение, ответила Антонина.
И тон ей не нравился, и то, что начальник обращается к ней на «вы».
— Ну да, брачный контракт, все такое… А наследство все-таки получила, да?
— Еще нет, но все возможно… В декларации я все укажу.
— Дело не в декларации, дело в другом. — Поджав губы, Гречихин посмотрел в окно.
— Говорите, я все приму, как должное. Надо будет, подам рапорт на увольнение.
— Ну, это не обязательно… Просто вы могли бы
— А что, есть предложения? Или это у вас такое пожелание? — Антонина пыталась, но не могла сдержать волнение — голос ее возмущенно дрожал.
— А если пожелание? — пристально посмотрел на нее Гречихин.
— Так и скажите, что вместе мы работать не сможем.
— Хотелось бы полюбовно все решить…
— Я все понимаю. Порочное замужество, порочные связи…
— Возможно, ты прячешь беглого преступника. Как мы с тобой после этого будем работать рука об руку?
— Ну, Семена еще преступником не объявили.
— Ключевое слово — еще, — усмехнулся начальник.
— К тому же я его не прятала. Он за Женей Скачковой следил, за бывшей женой моего покойного мужа. Она поехала на кладбище, он за ней, а там я. И машину забыла закрыть. Он в машину ко мне сел, а тут я…
— Ты могла бы позвонить Скважину и помочь ему задержать Арбатова.
— Я об этом не думала.
— Почему?
— А вдруг Семен прав, вдруг его подставили?
— Кто, Скачкова и Панарина?
— Я понимаю, что это звучит неубедительно… Хорошо, я попробую перевестись в другой отдел.
— В принципе, ты можешь остаться здесь… Но с понижением в должности… Я тебя, Берестова, конечно, понимаю, но мне бы хотелось иметь в замах более надежного человека…
— Это приговор, — вздохнула она.
— Ну, зачем же так категорично?
— Приговор…
Она могла сменить место службы, это не так уж и трудно, если есть, чем подмазать. Но шила в мешке не утаишь, молва быстрее самолета движется. Не примут ее на новом месте службы, а здесь, тем более, будут тыкать пальцем в спину.
Что ж, придется увольняться. Не хотелось бы, но другого выхода нет.
— Ну, не то чтобы приговор… Просто наложилось одно на другое. Скачков, Арбатов… Я слышал, ты работала по первой жене Скачкова.
— В какой-то степени.
— И что?
— Ничего.
Антонина уныло рассматривала свои ногти. Все, закончилась ее служба, впереди новая жизнь, которая не радовала. И дом есть, и миллионы будут, но лучше бы вернуть все назад. Лучше бы она сбежала тогда от Скачкова… Сбежала бы от искушения и осталась бы с Семеном…
— Все, больше сказать нечего?
— А смысл? — мрачно усмехнулась она. — Ермолаев и знать ничего не хочет, вы меня выгоняете…
— Нет, не выгоняю. Просто выражаю свое недоверие…
— Вот и у меня все просто. Просто уволюсь, просто буду жить.
— А если ты в сговоре с Арбатовым?
Антонина возмущенно посмотрела на Гречихина.
— Лично я в это не верю, — как-то не очень убедительно сказал он. — Но ты все равно оправдывайся… Что ты узнала насчет
— Скажите, что бы вы сделали с человеком, который закопал бы вас заживо?.. А Скачков закопал свою жену заживо!
— Скачков?! Свою жену?! Заживо?! — Гречихин сошел с лица. — Ты в этом уверена?
— Ну, Семен где-то узнал… Да и по ней видно. Ей всего двадцать шесть, а она выглядит почти на сорок. И это при том, что она из салонов красоты не вылазит… И волосы у нее совершенно седые…
— Семен узнал… Это не аргумент… Ты сама с ней говорила?
— Нельзя мне самой.
— Почему?
— А потому что мы делим с ней одно наследство… Вдруг она решит, что я на ее долю претендую? Еще обвинит меня в этом во всеуслышание, а у меня и так с репутацией не очень…
— Может, и обвинит… Ермолаеву бы сказала, он бы съездил к ней…
— Говорила. Но у него уже все решено. Экспертиза на Арбатова показывает. На него показывает, а Скачкову выгораживает… Не было ее на чердаке дома, откуда стрелял снайпер. Другой человек там был. Возможно, женщина. Если женщина, то не Скачкова. И алиби у Скачковой…
— Алиби… Значит, все-таки разговаривала с ней.
— Ну, есть информация…
— Откуда?
— Ну, есть.
— Снова Арбатов?
— Да нет, я с ним не контактирую…
— Тогда кто?
— Ну, скажем так, не совсем законный сбор информации. Частных детективов я подключила. А у них свои методы работы, скажем так, в обход законных санкций.
— Я знаю, какие у них методы работы. И какие методы оплаты… Но ты правильно все делаешь. Со Скачковой сейчас аккуратно надо. И что нарыли твои «пинкертоны»?
В глазах Гречихина читался живой интерес. Уж очень его заинтриговала предыстория конфликта, в которой Скачков закопал заживо свою жену.
— Тяжелое детство, бетонные игрушки… Это я про Женю. Восемьдесят пятого года рождения, уроженка города Смоленска. В конце девяностых сбежала в Москву. Из неблагополучной семьи. Отца не было, мать злоупотребляла алкоголем. В общем, дома ничего не держало… Здесь в Москве бродяжничала, попрошайничала, занималась проституцией. От случая к случаю занималась. А потом пошли дела посерьезней. Серьезные люди для этого нашлись. Они находили для девочки клиентов, она подпаивала их, усыпляла, очищала карманы.
— Откуда информация?
— Ну, и Арбатов кое-что узнал. А детективы это подтвердили. В двухтысячном году Скачкова… э-э, тогда еще Угрюмова имела привод в милицию. Все-таки нашелся клиент, который не побоялся заявить. Угрюмова тогда отвертелась, сказала, что клиент ее изнасиловал, и она ему отомстила, украв у него бумажник. Понятное дело, что после такого обвинения потерпевший забрал заявление. Изнасилование, да еще малолетней… Больше она не попадалась.
— С кем она работала?
— История, покрытая мраком… Дело тогда, в нулевых, не возбуждали, подельников не выявляли… И еще Лида могла бы много чего рассказать. Она сама в этой банде состояла. Пока ее Панарин не подобрал… А Женю подобрал Скачков… Я не знаю, какая между ними кошка пробежала, но Скачков ее жестоко наказал…