Стальной мотылек
Шрифт:
— Я думаю, что уже… — сказала Антонина. — Там на винтовке волосок обнаружили. К собачке предохранителя прилип…
— Женский?
— Не знаю… Короткий волосок был…
— С корнем?
— Нет.
— Значит, обрывок… Седой волос?
— Нет, черный. Как у тебя, — вздохнула она.
— С моими волосами сравнивали? Там на расческе должно было что-то остаться…
— Сравнивают. А может, уже и сравнили. Ты же знаешь, я этим делом не занимаюсь. Только интересуюсь…
— А если этот волос с моей расчески сняли?
— Все может быть.
— Не
— Верю, — не очень уверенно отозвалась она.
— Не веришь. А я верю. Себе верю. И точно знаю, что не убивал Скачкова…
— Тогда кто? Женя?
— Я бы не стал этого исключать…
— А стрелять она умеет?
— Чего не знаю, того не знаю… Думаешь, зачем я за ней слежу? Информацию хочу собрать.
— И что собрал?
— А мужик с ней подозрительный живет. Дочка и на мать похожа, и на него… Крутой мужик. Реально крутой. Не баклан какой-то из тех, которые на понтах. Спокойный такой, вежливый, но взгляд холодный, тяжелый. Я бы сказал, что у него глаза убийцы… Может, сутенер ее бывший.
— Сутенер?
— Ну, не только сутенер. Говорю же, там не столько проституция была, сколько клофелин. А там, где грабежи, там и банда… Может, от этого мужика Женя и родила, а Радик это узнал и наказал ее… Может, ему за это и отомстили… Я в розыске, и возможности у меня ограниченные.
— Мог бы ко мне обратиться.
— А я что, по-твоему, делаю?
— Мог бы сразу обратиться…
— Не мог.
— Почему?
Семен многозначительно промолчал. Не трудно было догадаться, о чем он думает. А она не собиралась его переубеждать. И не до этого сейчас, да и не получится у нее ничего.
— Я поговорю с Ермолаевым. Думаю, он отработает версию с Женей.
— А разве дело не закрыли? — с сарказмом спросил Семен. — Я же во всем виноват. Осталось только меня взять…
— Не все так просто. Скачкова ты мог убить. А Панарина? Алиби у тебя железобетонное. Никто из твоих подчиненных не отказался от своих показаний.
— Но я мог заказать Панарина.
— Зачем тебе это, если ты сам справился бы… Хотя этот вариант не исключается…
— Вот и зачем, спрашивается, работать с Женей? Свалить всех собак на меня, и все дела…
— Не падай духом.
— Да не падаю. Брыкаюсь, как видишь… Как собака по углам шарюсь.
— Ищут тебя. И в Сочи у твоих родителей ищут, и мне покоя не дают. Думают, что ты со мной.
— Дураки думают. А умные знают. Мы за Женей едем, или я сам?
— Да как-то неудобно. Поминки, а я, как-никак, жена…
— Тогда я сам. — Семен решительно открыл дверь.
— Хорошо, через час поедем.
— А догоним?
— Какой в этом смысл? Завтра начнем все заново. Где Женя живет, мы знаем.
— А если она сегодня куда-то поедет?
— Куда? Да и такси ты отпустил. Или нет?
— Отпустил.
— Зачем?
— Ну, отпустил…
— И правильно сделал, — улыбнулась Антонина.
Она поняла его намерения. Зачем ему такси, если есть она? Зачем ему болтаться в проруби, если можно опереться
А с жильем могла решить проблему и здесь, на селе. Ольга Матвеевна с мужем построила для себя новый дом, а старый оставила для сына, который должен был вернуться из армии. Дом неплохой, со всеми удобствами, и Антонина неплохо провела там ночь.
— Никуда Женя не денется. Если она виновата, мы обязательно выведем ее на чистую воду… — сказала она. — Главное, что я тебе верю… Во всяком случае, хочу верить.
— Верь.
— Тебе отдохнуть надо.
— Надо.
— Может, не будем гнать коней? Есть дом, мы бы могли переночевать, а завтра в Москву.
— Ну, если там есть чистая постель… И отдельная кровать…
— Все есть, и отдельная кровать, и ванна.
— Отлично.
— Ты побудь здесь, а я скоро…
Антонина закрыла машину, зашла в столовую. Ольга Матвеевна приветила ее, как родную. Усадила за стол, ее муж наполнил стопку.
— Будь проклята ваша Москва, — сказала вдруг Ольга Матвеевна.
— Что там хорошего? — поддержал ее Иван Михайлович. — Стреляют, убивают…
— Это деньги стреляют, — вздохнула Ольга Матвеевна. — Это они убивают.
— Вот-вот! Есть такой зверь, «золотой телец» называется.
— А Радик в Москву когда подался? — спросила Антонина.
— В девяносто втором… За Сонькой поехал…
— За кем?
— Да была у нас тут одна финтифлюшка, все хвостом перед Радиком вертела. Он у нас в колхозе бригадиром работал. Справный мужик, работящий, такие в цене. Жениться собирался… Жил бы сейчас со своей Катей и горя бы не знал. А нет, за этой поехал…
— За Соней?
— Да какая она Соня? Сонька и есть… — Ольга Матвеевна пренебрежительно выкатила нижнюю губу. — Окрутила Радика, а сама в Москву подалась. В институт поступила. Он за ней поехал… На работу там устроился, деньги хорошие стал зарабатывать… Потом сел по чужой вине…
— Вот-вот, конкуренты подстроили! — закивал Иван Михайлович.
Антонина сделала вид, что соглашается с ним. Зачем ему знать, что Радика посадили за дело.
Скачков занимался криминальным бизнесом, где человеческая жизнь стоила ровно столько, сколько брал за свои услуги киллер. И бандитствовал Радик, и убивал. Но зачем его родственникам знать об этом?
— А с Соней у него что было?
— Так не нашел он ее, — покачала головой Ольга Матвеевна. — Пропала она куда-то…
— Совсем пропала?
— Как есть, совсем. Ни слуху, ни духу… Там в Москве каждый день кто-то пропадает. И Сонька пропала. Мать ее убивалась, кляла себя за то, что в Москву отпустила…
— Не надо было отпускать, — покачала головой Антонина.
Может, Радик и убил Соню. В этом человеке прекрасно уживались две стороны одной медали — светлая и темная. У нее самой претензий к Радику не было, а Женю он заживо похоронил. Вроде бы одумался, но ведь и убить мог.