Стальной пляж
Шрифт:
Я рассудила, что из этой камеры и впрямь непросто выбраться. Даже если удастся прорваться через нуль-поле, дальше ждут ядовитые газы Минаматы. А за ними — вакуум.
По всему выходило, что "МакДональд" — самый свежий результат долгой череды неконтролируемых экспериментов. Смит не рассказал мне, каким образом он достался хайнлайновцам, сказал только, что его скорее всего прислали.
— Когда эта программа только начиналась, у нас был трубопровод, ведущий в секретную лабораторию, где велись эти работы. Первые попытки были весьма жалкими. Мы видели
Но в последнее время мы стали получать посылки с сюрпризами, такими как вот Эндрю. Мы надёжно запираем их и допрашиваем. Некоторые из них безобидны. Другие… не думаю, что их когда-либо можно будет выпустить.
— Не понимаю. В смысле, вижу, что этот тип может быть опасен, но…
— ГК хочет проникнуть сюда.
— В Минамату?
— Нет, там он и так хозяин. Вы видели жидкость там, внизу. Это его создание. Он хочет пробраться в хайнлайновскую зону. Хочет заполучить нуль-поле. Хочет знать, добился ли я успеха в работе над межзвёздным двигателем. И много о чём другом. Он обнаружил, что мы получили доступ к его запретным экспериментам, и к нам стали попадать люди вроде Эндрю. После нескольких несчастных случаев нам пришлось ввести некоторые меры безопасности. Теперь мы с осторожностью впускаем к себе оживших мертвецов.
Уже не в первый раз мой мир перевернулся вверх тормашками из-за действий ГК. Вот живёшь себе в некоем месте в некое время и думаешь, будто знаешь, что творится, но на самом деле не знаешь. А может, и вовсе никто не знает и не знал.
Смит чересчур быстро обрушил на меня слишком много информации. Я чуток попривыкла к такому, учитывая игры ГК с моей головой, но не уверена, способен ли хоть кто-то привыкнуть к этому как следует.
— Так он работает над проблемой бессмертия? — спросила я.
— В некотором роде. Старейшие из ныне живущих достигают трёх сотен лет. Большинство людей полагает, что есть некий предел того, насколько долго можно чинить и штопать человеческий мозг. Но если бы можно было создать совершенную запись всего, что составляет человеческое существо, и перекинуть её в другой мозг…
— М-да… но Эндрю-то мёртв. А это вот… даже если бы было получше скопировано, всё равно не было бы им. Ведь не было бы?
— Эй, Хилди, — окликнул Эндрю. И когда я повернулась к нему, получила прямо по сусалам большим холодным комом говяжьей тушёнки.
Никогда ещё МакДональд так не походил на обезьяну, как после своего меткого броска. Он скакал по своей клетке, хватался за бока и аж сгибался от хохота и никак не мог остановиться. И вот что забавно: после вспыхнувшего на миг желания пристукнуть его я обнаружила, что его невозможно ненавидеть. Что бы ни оставил ГК от этого человека, результат не был злым, как мне показалось поначалу. Он был разнуздан и импульсивен, совсем как дитя. Некий
Смит помог мне с грехом пополам очиститься, потом предложил:
— Пройдёмте в соседнее помещение. Там вы сможете как следует отмыться, и мне нужно кое-что вам показать.
Так что мы снова преодолели нуль-поле — а Эндрю всё ржал, — сделали восемь-девять шагов до камеры номер девять и вошли в неё.
И кто же, вы думаете, оказался там, по внешнюю сторону зарешёченной камеры, такой же как та, что мы только что видели, но пустой и не запертой? Аладдин, человек — волшебное лёгкое.
— Для кого эта клетка? — спросила я. — И что здесь делает Аладдин?
Иногда я соображаю быстро, но тот день был не из таких.
— Здесь пока не занято, Хилди, — ответил Смит и показал мне предмет, некогда бывший фонариком, а теперь раскрытый и нацеленный на меня — по всей видимости, хайнлайнерское оружие, настолько небрежно и мишурно оно выглядело. — Мы зададим вам несколько вопросов. Немного, но ответы могут потребовать времени, так что располагайтесь поудобнее. Аладдин здесь на тот случай, если ответы нам не понравятся и придётся удалить вам генератор нуль-скафандра.
Повисла долгая неловкая пауза. Мало кому из нас приходится часто целиться в кого-то или оказываться на мушке. Попробуйте выхватить оружие, когда следующий раз затеете вечеринку, и посмотрите на реакцию гостей.
К чести хайнлайновцев, держать меня на прицеле им, похоже, нравилось не больше, чем мне стоять под прицелом.
— Что вы хотите узнать?
— Для начала о всех ваших делишках с Главным Компьютером за последние три года.
И я рассказала им всё.
Как оказалось, Гретель, милое дитя, пригласила бы меня в гости в первые же выходные. Это Смит и его друзья долго не давали согласия. Они проверяли меня, и возможности проверки у них были потрясающие. Они исследовали всю мою подноготную. Во время рассказа я несколько раз упускала некоторые детали, и меня всегда поправляли. Без толку было бы врать им… да, впрочем, я и не хотела врать. Если у кого и были ответы на вопросы, которые я задавала себе насчёт ГК, то только у этих людей. Я хотела помочь им, рассказав всё, что знаю.
Не хочу, чтобы этот допрос показался со стороны более гнетущим, чем был на самом деле. Довольно быстро мы все расслабились. Фонарик-оружие сложили и убрали. Если бы меня всерьёз в чём-то подозревали, то притащили бы сюда при первом же моём визите, а после всего, о чём мне поведали, так допросить меня было не более чем мерой предосторожности.
Сильнее всего встревожила их моя попытка покончить с собой на поверхности Луны. От неё осталось материальное свидетельство в виде разбитого забрала гермошлема, что породило у собеседников сомнения: а не погибла ли я на самом деле?