Стальной ворон. Книга 2
Шрифт:
— Оставьте меня в покое, я ни в чем не виноват, — обиделся Гримм. — От этой девчонки все равно одни неприятности. Я и сам думал расстаться с ней.
— Договорились, а это тебе на память… — Тангл не удержался и ударил мальчишку в лицо.
Гримм покачнулся и опрокинулся навзничь. С чувством выполненного долга Руфус оторвался от земли и полетел обратно в университет, чтобы отыскать Эмьюз и если не поговорить, то хоть помолчать рядом.
Он так спешил, что едва ли заметил в кустах крупную птицу черным пятном. Клаус не стал тратить силы на разговоры. Он рывком поднял омерзительного
— Пэп, ну что же ты? Спаси меня! — Гримм рыдал и полз по утоптанному снегу, роняя алые капли.
Призрачная гончая медленно поднялась. Зверь развернулся к дерущимся и пристально посмотрел сначала на хозяина, потом на Клауса. Все красноречие мира не сравнится со взглядом мертвой собаки. А спустя мгновение Пеппер принялся неистово трясти головой, кататься по земле и царапать себя всеми лапами, пока проклятый ошейник не соскользнул с шеи. Пес протяжно взвыл и убежал, промчавшись прямо сквозь парней.
Впервые в жизни Клаус бил ногами противника, беспомощно корчащегося на земле, и получал от этого удовольствие.
Послесловие
Коллоу смертельно устал. Он никого не хотел видеть, оттого незаметно пробрался в университет, позвал Каменную Деву и воспользовался ее услугами.
Пустой кабинет всегда казался персональной неприступной крепостью. Сегодня в башне отчего-то было зябко. Джулс мерз изнутри. Сейчас, как никогда раньше, он понимал, что не сможет защитить Эмьюз ото всех подлецов, которых бедняжке суждено встретить. Но Коллоу твердо решил попытаться. И призрачное родство тут не играло роли. Альберик Варлоу — его отец и далекий предок девочки, упомянутый Лютером, недостающее звено в картине мира. Вроде бы историческая личность, но легенд в его биографии больше, чем правды. Джулс не горел желанием расспрашивать Сириуса на эту тему, чтобы не ранить.
— Меня ни для кого нет, — объявил он темноте и тут же сам себе возразил: — Держи карман шире. Не с нашим счастьем, уважаемый Шутник.
Ворох бумаг на столе не уменьшался. Скорее, даже рос день ото дня. Беглого взгляда на безобразие хватило, чтобы заметить изменения. Первая мысль, сверкнувшая в голове при виде плашки, лежащей рядом с зеркальцем: «Кто-то копался в моем кабинете». Но больше ничего не потревожили! Джулс осмотрел комнату. Потом проверил каморку с балансирующей панелью. Чисто.
Наконец Коллоу решился проверить тайник и… Кусочек металла преспокойно лежал на своем месте! Тогда Танцор вернулся к столу. Вторая плашка была такой же настоящей, как первая. Джулиус подобрал ее двумя пальцами и положил на ладонь. Любопытство сдавило грудь. Что-то подсказывало, что плашки не появляются из воздуха. Особенно когда обычно за ними приходится гоняться. Однако теперь Коллоу в теории умел читать их.
Чего проще? Вот плашка, вот ладонь. Какая разница, с какой начать? С той, что лежит в тайнике или с этой. Слова Ариэля имело смысл подтвердить практикой.
Колебаться на пороге открытия смешно. Джулс выдохнул и накрыл плашку другой рукой.
Знакомое ощущение захлестнуло мгновенно. Как тогда,
Джулс словно бы смотрел на белый бокс, но какой-то странный. Как Коллоу ни вертел головой, картинка оставалась прежней. Наконец на фоне стены появилось лицо человека в очках. На вид мужчине не больше тридцати. Он мало бывает на солнце и явно не особенно хорошо питается. Незнакомец показал язык.
— Нил, кончай дурачиться, — окликнул его кто-то за пределами видимости. — У нас есть работа.
— Это нервное, — он болезненно скривился. — Уверен, что парень нас не слышит?
— Не «парень», Нил, а «объект», — выплюнул невидимый. — Это служебная запись. Нам ее сдавать. И да, объекты нас не слышат. Каждая новая воссозданная единица не помнит, что было с предыдущей в этой комнате. Правда, на счет второго объекта есть сомнения. Она испытывает беспокойство и становится агрессивной.
— Вильям, тебя самого от себя не тошнит? — прямо глядя на Джулиуса, спросил Нил. — Нет? Потому что меня тошнит. От тебя, от того, что живых людей мы называет «объект». И от убийств, которые ты предпочитаешь называть работой.
— Вот теперь придется брать новую болванку, — мученически вздохнул Вильям. — Идти на склад, объяснять, что ты все запорол. Опять… Какого черта ты такой высокоморальный тут делаешь? Когда переводился на базу, наверняка знал, чем мы занимаемся. Выключай камеру.
— Зачем? Подумай, какой извращенец будет после тысячи раз смотреть снова, как умирает очередной мальчик все в той же комнате и той же смертью? Возьмем старую плашку, перебьем дату на исходнике — и все, — предложил Нил. — Взгляни на него. Он тебе доверяет. И мне доверяет. Это сводит с ума. Мы убийцы, Билл. Мы не режем мальчишку ножом, но раз за разом нажимаем кнопку и смотрим, как его покидает жизнь. Видим ужас в его глазах. Вопросы «за что?» и «как же так?» я уже читаю по губам. Он всегда их задает.
Картинка резко дернулась. И Джулс увидел… себя четырнадцатилетнего. Он полулежал на кресле-кушетке. На руках были закреплены капельницы с уходящими куда-то трубками. Мальчик с интересом разглядывал людей за стеклом и улыбался, стараясь помахать им рукой, пристегнутой к подлокотнику.
— Нил, ну вижу я его на мониторе? Что это меняет? Нам нужно изучать феномен Теней, нам нужно их совершенствовать. Это не человек. Да, он определено когда-то был человеком. Но после стольких воспроизведений, думаю, оригинальный оттиск уже износился.
Сейчас Коллоу жаждал увидеть лицо Вильяма, чтобы знать, кого ненавидеть. Джулиус не чувствовал тела. И разумеется, никакого Сириуса не было рядом, чтобы объяснить весь этот фарс.
— Хочешь нажать кнопку — жми, — выплюнул Нил. — Я увольняюсь. Вот прямо так. Ухожу и все. Пусть меня арестуют, да хоть пусть расстреляют. Плевать. Я заслужил. Мы все заслужили. Мне кажется, или тебе это нравится?
— Наука требует жертв, — объявил Билл.
— Я понял! — Смех больше походил на истерический вопль. — Ты оставишь эту запись в надежде на премию за усердие.