Стальные останки
Шрифт:
– Для Джелима Даснела, – тут старый гнев вскипел внутри Рингила, слегка приглушенный отходняком, – это не стало смягчающим обстоятельством.
Еще одна короткая пауза. За спиной Рингила отец сдавленно фыркнул и явно проглотил начало какой-то фразы.
Каад опять нацепил улыбочку.
– Сдается мне, Джелим Даснел нарушил законы Трелейна, посмеявшись над моралью, коя лежит в основе нашего бытия. Как и ты, Рингил, хоть я опечален тем, что приходится вспоминать сей факт в доме твоих родителей. Кто-то один должен был стать примером.
Гнев острым клинком рассек дурман
– Мне что же, тебя благодарить? – прошептал он.
Каад не дрогнул.
– Да, я думаю, стоило бы. У Восточных ворот легко нашлось бы местечко еще для одной клетки.
– Нет уж, не легко. Не для того, кто рьяно выслуживался перед знатью, как ты, Каад. Не для того, кто предвкушал лакомый кусочек – скорую возможность присосаться к эскиатской сиське. – Рингил произвел на свет собственную улыбку – в медленном изгибе губ ощущалось что-то непристойное; рот уподобился ране. – Еще не насосался, человечишка? Чего тебе надо?
На этот раз у него получилось достать судью. Гнев снова исказил лицо Мурмина Каада и не исчез. Улыбка испарилась, патрицианская маска натянулась у рта и глаз, щеки над ухоженной бородой потемнели от ярости, которую он не смог замаскировать. Лорд-судья был родом из портовых трущоб, и презрение, с которым аристократические семьи относились к этому выскочке, поднимавшемуся все выше в судейской иерархии, ни для кого не являлось тайной. Кольцо и прочие символы положения достались дорогой ценой, за натянутые улыбки и приглашения на приемы в особняки Луговин он платил кровью; сдержанное уважение, но не признание – о нет, не признание – добывал из лживых аристократических сердец Трелейна, словно рудокоп в шахте, продвигаясь очень медленно, коварным и хладнокровным образом просчитывая каждую тайную сделку и завуалированный ход в борьбе за власть. В презрительной усмешке Рингила лорд-судья услышал треск зыбких подпорок, на которых все держалось. Словно ледяная вода накатило осознание, насколько оно хлипкое и искусственное, какими пустяками в вопросах крови предстают материальные блага и должность, и как мало в этом смысле было и будет перемен. Каад по-прежнему нежеланный гость, которого лишь терпели, грязный выскочка из низов.
– Да как ты смеешь!
– О, еще как смею. – Рингил небрежно почесал шею рядом с торчащей из-за спины рукоятью Друга Воронов. – Очень даже смею.
– Ты обязан мне жизнью!!!
Рингил бросил косой взгляд на отца и прикинул, что еще сильнее Каада разозлит, если его сбросят со счетов как человека, не представляющего никакой угрозы.
– И долго я буду это слушать?
Гингрен рассвирепел.
– Хватит, Рингил!
– Вот и я говорю – хватит.
– Скажи своему… – Каад встал, от ярости его лицо покрылось пятнами, – …выродку, гребаному неблагодарному отродью, скажи ему…
– Как ты меня назвал?
– Рингил!!!
– Скажи ему, Гингрен, что всему есть предел. Прямо сейчас. Или я уйду и заберу свой голос с собой.
– Голос? – Рингил уставился на отца. – Что еще за гребаный голос?!
– Молчать! – Это был рев, годный для поля
Рингил издал тихий звук, будто сплевывая.
– В придорожных кабаках, какие мне известны, клиенты приличнее. В горах не любят тех, кто занимается пытками.
– А как насчет тех, кто убивает маленьких детей? – Каад опять уселся, с тем же изощренным вниманием к складкам своего одеяния. Он бросил на Рингила многозначительный взгляд. – Что бы там сказали по этому поводу?
Рингил промолчал. Из глубин памяти начало сочиться воспоминание, но он заткнул дыру, пресекая его в зародыше. Обхватил ладонями чашку с дымящимся чаем и уставился в нее. Еще слишком горячо, чтобы пить. Гингрен не упустил свой шанс.
– Рингил, мы пытаемся тебе помочь.
– Неужели, отец?
– Мы знаем, что ты пытаешься подобраться к Соленому Лабиринту, – сказал Каад.
Рингил вскинул голову.
– За мной следят?
Каад пожал плечами и взмахнул рукой – дескать, зачем суета? Рингил мгновенно восстановил в памяти все, что случилось по пути домой. Звуки опасливого преследования. Зуд в затылке. Наблюдатели среди деревьев, спасающиеся бегством.
На его лице опять появилась улыбка, похожая на рану.
– Будь осторожнее, Каад. Если твои головорезы из Комитета подберутся ко мне слишком близко, придется вылавливать их в бухте по кускам.
– Я бы посоветовал не угрожать служащим Канцелярии, мастер Рингил.
– Это не угроза, а описание грядущих событий.
Гингрен издал нетерпеливый звук.
– Дело в том, Рингил, что нам известны твои проблемы с проникновением в Эттеркаль. Мы можем тебе помочь. Точнее, лорд Каад может.
Рингил испытал нечто вроде изумления. Он смутно ощущал форму грядущего, осторожно ощупывал ее края.
– Собираетесь доставить меня в Соленый Лабиринт?
Каад кашлянул.
– Нет, не в этом смысле. Но существуют, скажем так, более выгодные направления расследования, которыми ты мог бы воспользоваться.
– Неужели? – спросил Рингил голосом без интонаций. – И каковы они?
– Ты разыскиваешь Шерин Херлириг Мернас, вдову Билгреста Мернаса, проданную согласно разрешению долговых гарантов в прошлом месяце.
– Ага. И вы знаете, где она?
– Прямо сейчас – нет. Но ресурсы Канцелярии вполне могут открыться тебе таким образом, как еще не бывало.
Рингил покачал головой.
– Хватит с меня Канцелярии. Там нет ничего полезного, чего я не знал бы.
Нерешительная пауза. Гингрен и Каад обменялись взглядами.
– Есть вопрос живой силы, – начал Каад. – Мы могли бы…
– …снабдить меня достаточным количеством стражников, чтобы перевернуть Соленый Лабиринт вверх тормашками. Настучать кое-кому по башке и получить кое-какие ответы. Верно?
Опять быстрый обмен взглядами, мрачные лица. Рингил, хоть и догадывался, каким будет ответ, недоверчиво рассмеялся.