Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
— Это правда?
— Правда, любовь моя. Я видела книги, которые скрывал от тебя этот колдун Кошеный. Среди них были и считающиеся пропавшими тома ваших Анналов. Ваши предшественники были людьми жестокими. Их миссия потребовала жертвы в миллион жизней…
У него сжалось нутро.
— Жертвы чему? Кому? Зачем?
Она ответила не сразу. И отвечая на вопрос, отдавала отчет, что лжет.
— Это не совсем ясно. Может, ваш лейтенант Могаба знал это. — Не столько сами слова, сколько то, как она произнесла их, ее тон, привели его в дрожь. Он верил этому. Во время своего пребывания в Отряде Могаба и вправду
— Те, кто исповедует культ Кины, бывают здесь дважды в году. И раз в месяц они устраивают здесь свой Фестиваль Огней. Нам следует закончить свои дела здесь до их прихода.
Костоправ встревожился.
— А зачем мы тут вообще?
— Поправляем здоровье, — рассмеялась она. — Нам нужно уединенное место. А этой рощи все сторонятся. Как только поставлю тебя на ноги, попрошу от тебя ответной услуги. — И все еще смеясь, она откинула капюшон. Головы не было. Она приподняла коробку, которая была всегда при ней, примятую, примерно в фут шириной, и открыла маленькую дверцу. Оттуда выглянуло лицо, красивое женское лицо. Оно было похоже на лицо его возлюбленной — но на том была печать жизненных невзгод.
Не может этого быть.
У него снова сжало желудок. Он вспомнил тот день, когда эта голова была отсечена от тела и валялась в пыли, вытаращив на него и на Госпожу глаза. Ее сестра. Она получила тогда по заслугам. Тогда Душелов предала Госпожу, попытавшись занять ее трон.
— Я не могу это сделать.
— Разумеется, можешь. И сделаешь. Потому что это сохранит вам обоим жизнь. Ведь жить хотят все, не так ли? Я хочу, чтоб она жила, потому что хочу видеть ее страдающей. Ты же хочешь жить ради нее, а также ради Черного Отряда, а также потому… — она тихо засмеялась, — потому что, пока живешь, — надеешься.
Глава 12
Прогремел гром. Серебристая молния сверкнула в темных облаках, расколов темно-коричневое небо. Землисто-серая живая масса огласила ревом базальтовую равнину, устремившись к золотистым колесницам богов.
Из этой массы вперед выступила фигура высотой футов в десять, похожая на отполированное черное дерево, она была обнаженной. Фигура расставила ноги на уровне колен в стороны, затем метнула одну ногу вперед и тяжело опустила ее. Легко дрогнула.
Фигура была женской, прекрасной, если не считать, что у нее абсолютно не было волос, талия затянута поясом из детских черепов. Лицо преобразилось, словно лицо Протея, — только что оно было красивым, а через минуту стало ужасным и безобразным, с горящими глазами и клыками вампира.
Фигура схватила демона и начала пожирать его, разрывая и раздирая на части, разбрасывая вокруг внутренности, брызгая и плеская кровью, которая, капая на землю, прожигала почву. Челюсти существа растянулись. В горле двигался комок, как у змеи, заглотившей мышь.
Сонмы демонов осаждали ее. И не могли побороть. Она пожирала одного визжащего демона за другим и с каждым разом становилась все больше и страшнее.
— Я здесь, Дочь. Открой мне. Я — твоя мечта. Я сила.
Голос
— Иди. Я — то, что ты ищешь. Ты — мое дитя.
Но сущность никак не могла найти точки опоры, она не могла ступить ни вперед, ни назад.
А голос все звал, все манил в бесконечном терпении.
Теперь, проснувшись, я помнила оба сна. Я все еще дрожала, будто по-прежнему находилась в холодной пещере. Каждый сон был самостоятельным, и все же мне казалось, что оба они были вариациями одного сна. Кто-то звал.
Я не идиотка, я всякого навидалась, чтобы понять, что мои сны были не просто кошмарами. Было нечто, что избрало меня своим инструментом, что-то имело какие-то планы в отношении меня — какие, я пока понять не могла. Способ был древний как мир. Я сама прибегала к нему тысячу раз. Предлагала власть, богатство, все что угодно, обещая золотые кущи. И ждала, как рыбка наконец заглотит наживку, ни слова не говоря при этом о том, какую именно плату потребую за свои дары.
Знало ли ЭТО меня? Маловероятно. Просто я восприимчива к таким вещам, вот меня и пытались использовать.
Не думаю, что это был какой-нибудь бог, хотя, может быть, ему (или ей) и хотелось бы, чтобы его таковым считали. До сих пор я встречала только одного бога — Праотца-Дерево, повелителя равнины Страха. А он не мог считаться богом в общепринятом смысле этого слова. Он был всего лишь существом, невероятно долго жившим и могущественным.
В этом мире я знала лишь двоих, обладавших большей силой, чем я сама: моего мужа, Властелина, которого я предала забвению. Через тысячу лет, может статься, его возведут в ранг темных богов.
И Праотца-Дерево, еще более великого, чем могла бы стать я. Он привязан к своему месту корнями и потому за пределами равнины Страха может распространять свою силу лишь через своих проводников.
А Костоправ рассказал мне о третьей могучей силе, той, что захоронена под Праотцем-Деревом, — она остается скрытой, чтобы жило дерево. И по человеческим понятиям дерево бессмертно.
Если существуют три великие силы, вполне вероятно, что есть и другие. Этот мир стар, его прошлое окутано тайной. И те, кто становятся великими, частенько становятся ими благодаря тому, что им открываются секреты прошлого. Кто знает, сколько тайных злодеяний скрывает эта истерзанная земля?
А что, если все боги человечества — лишь отголоски тех, кто шел той же дорогой, что и я, и тем не менее тоже стал жертвой беспощадного времени.
От этой мысли становилось не слишком уютно. Время — это враг, терпение которого нельзя испытывать бесконечно.
— Госпожа? Вы встревожены? — Ухмылка Нарайяна была искусственной. Он тихо подошел ко мне и, казалось, был всерьез озабочен.
— Нет. Дурной сон, который никак не хочет уходить. Кошмары — это плата за наши деяния.
Он как-то странно посмотрел на меня.