Стань моей Амаль
Шрифт:
Неприметное белое двухэтажное здание мало напоминало дом свиданий. Огороженное высоким забором, оно скорее было особняком зажиточного островитянина. На первом этаже располагались комнаты для свиданий, где по сути ничего не было кроме кровати. На втором жилые помещения, в которых девушки спали по четыре в каждой комнате. Что находилось в подвале, практически никто не знал, кроме хозяина и особых клиентов. Правительство предпочитало не вмешиваться в дела таких заведений, считая это грязным делом. Налоги отчисляются исправно, контракт на каждую девицу есть, что ещё надо. Никого не волновала судьба иностранок выбравших себе такую профессию.
Алим помог брату въехать в заведение одноклассника. На пороге их встретил Шамси, собственной персоной.
— Доброго времени, друзья мои, — улыбнулся он.
— Доброго, Шамси, — сказали братья почти одновременно и рассмеялась.
— Я так понимаю, Джалилю нужна одна из моих птичек? Кого хочешь, брюнетку, блондинку? — поинтересовался хозяин.
— Всё равно, мне наплевать на её внешность, — буркнул Джалиль, — Только пусть будет не глупой дурой, а хотя бы английский язык знает.
— Понял. Первая комната свободна, — сказал Шамси и ушёл выполнять просьбу.
Пока Алим и Шамси беседовали за чашкой чая в кабинете, Джалиль заложив руки за голову, лежал на кровати. Он позволил себе снять рубашку и приспустить брюки. В комнату вплыла красивая брюнетка в розовом халате. Когда она его небрежно скинула, то большая грудь колыхнулась.
— Меня зовут Клаудия, а тебя? — сказала томным голосом, подходя к кровати.
— Не важно, — буркнул зеленоглазый, — Я парализован ниже пояса, поэтому всё будешь делать сама. Приступай, к работе.
Клаудии было жаль его. Такой красивый мужчина и инвалид. Но потом её жалость сошла на нет. Мужчина опустил руки вдоль тела и даже не обнял ни разу. Он просто комкал простынь в ладонях, получая наслаждение. А когда в самом начале она попыталась его поцеловать, отвернулся и рыкнул грозно.
— Не смей! У тебя есть чем занять свой грязный рот!
Девушка фыркнула и принялась целовать его, красивое тело, опускаясь всё ниже и ниже.
Через двадцать минут Джалиль уже одевался, оттолкнув от себя девицу. Ему было наплевать, что прыгая на нём, она так и не успела достигнуть своего пика. Надев свой халат, Клаудия надув губы ушла прочь. В её жизни встречались разные мужчины, но такое она видела в первый раз. Обычно, клиент всё равно старался доставить удовольствие женщине, если только не был садистом конечно.
Зайдя к себе, девушка поделилась своими впечатлениями с подругами.
— Ты же тут только второй месяц, и ни разу не видела его. Этот мужик приятель нашего босса. Он любит, чтобы к нему обращались исключительно господин без имени. А ещё, он ни разу не к одной бабе не прикоснулся по-настоящему. Говорят, он ненавидит проституток, а приезжает сюда ради того, чтобы выплеснуть накопившуюся энергию, — поведала одна из товарок.
Алим увидел брата на пороге кабинета.
— Быстро ты? — удивился он.
— Не люблю церемониться со швалью. Поехали домой, хочу смыть с себя её слюни. Спасибо за гостеприимство, уважаемый Шамси. Я хочу тебя попросить. Если приеду в следующий раз, предупреждай девку, чтобы не лезла целоваться. Иначе не обижайся, что ей придётся, делать клиентам минет окровавленными губами, — заявил зеленоглазый.
— Сделаем, всё тридцать два удовольствия за ваши деньги, — улыбнулся хозяин.
Джалиль довольный ехал домой. Он не считал, что изменяет своей любимой. Она не его жена,
С каждым днём Джалиль мрачнел всё больше, уходя в себя. Приближался день рождения Али. Мужчина понимал, что должен отпустить её, но не мог. Да ещё и брат взвинчивал нервы. Он заявил, что перед тем как погибнуть, отец разговаривал с ним, и просил женить младшего, если с ним самим что-то случиться. Джалиль буквально зверел от таких разговоров. Вот и сейчас брат снова завёл эту тему. Мужчина сидел в своём кресле среди роз и сверлил гневным взглядом, стоящего напротив Алима.
— Как ты не понимаешь Джалиль, тебе нужен кто-то, кто будет ухаживать за тобой, кто подарит тебе радость отцовства.
— О, вот только о детях не надо, ладно? Я люблю детей, но не до такой степени, чтобы хватать первую встречную и тащить в храм, — скрипнул зубами Джалиль.
— Ты всегда был странный, Джалиль, как будто не на этом острове родился. Брат, думаешь, я ничего не знаю? Отец рассказал мне о твоей заморской любви. А ещё, он категорически заявил, что против этого. Я тоже против. В наш дом не войдёт иноверка, только не в качестве жены. Я сказал своё последнее слово, а ты думай! Советую тебе забыть её, и начать жить, как положено! — Алим повысил голос на последних фразах и быстрым шагом пошёл прочь.
Джалиль ничего не сказал на это заявление. Он только до боли сжал побелевшими пальцами подлокотники кресла. «Сколько ещё меня будет доставать этот упрямец? Наверняка, до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет. Когда это будет, я заберу наследство и уеду в маленький тихий домик на окраине города. В конце концов, я и сам о себе позаботиться смогу. Алим прав, я не типичный мужчина для этих мест. Например, умею приготовить себе еду. Хотя мужчины здесь не знают слова кастрюля, в переносном смысле конечно. Ах, Амаль, моя девочка, я должен расстаться с мечтой о тебе. Брат не желает меня понять, а значит, не поможет. А я прости, не смогу к тебе приехать. По нашим законам, инвалиды не имеют права летать без сопровождения оного из родственников. Да и зачем мне приезжать, чтобы увидеть жалость в твоих глазах? Знаешь, все, что сделала со мной жизнь и что доделывает, не так страшно, как потерять тебя навсегда. Дни, дни, и ещё дни, они превращаются в пыль без тебя. Моя первая любовь, я стараюсь забыть тебя. Но сердцем я всё равно рядом с тобой. Всё проходит. Каждый день распускаются новые цветы в моём саду. Только моя любовь не кончается, как бы я не старался. Скажи, как вырвать тебя из сердца, или стереть память, чтобы не помнить?»
Джалиль заехал в свою комнату и открыл ноутбук. С некоторых пор он завел на нем папку, куда как в дневник записывал свои мысли и переживания. Так было легче, потому что он не мог поделиться этими мыслями даже с братом. Тот только пожалеет, а Джалиль не любил жалость. Он ненавидел, когда его жалеют. Хотя сам мог пожалеть страждущего.
Увидев хозяина, на колени запрыгнул кот. Джалиль погладил питомца, и тот ласково замурчал.
— Ах, Тарик, нас с тобой никто не понимает. Но это уже не важно, правда? Осталось совсем немного, и я смогу забрать тебя в новый дом. Сомневаюсь, что нам удастся уехать без скандала, но что поделаешь. Я не хочу ссориться с братом, мне и здесь комфортно. Если бы он оставил меня в покое, всё было бы как прежде.